Во мне всё больше просыпается филолог, которого я понимаю не как знающего все установленные кем-то правила своего языка, и браво отдающего "под козырёк" любым нововведениям, которые, опять же, делает кто-то другой, а как преклоняющегося перед знанием и любящего докапываться до истины, но делающего это через слово, через раскапывание истинных смыслов и значений.

Самое раннее воспоминание, связанное с моей тягой к прекрасному, относится к возрасту примерно трёх лет.

В детстве я ни за что не хотел читать книжек, и делал вид, что читать не умею. Надо мной бились родители, учителя в первом классе, потом во втором, но я проявлял завидное упрямство, со сверстниками почти не общался, и оценки у меня по всем предметам выказывали явное тяготение к минимализму.