Главная тема
14 АПРЕЛЯ 2017 | 12:55
Постмодернизм на службе русофобии
Русский язык остаётся полем сражения за этнос и суперэтнос.

Русофобия как социальное и национальное явление приобрела радикально новые черты в конце XX столетия. Если совокупность этих черт выразить одним термином, то я бы избрал для этого термин русофобский постмодернизм.

Не вдаваясь в детали понятия постмодернизма, я отмечу только, что этим понятием характеризуется социальная тенденция заменить естественные условия жизни людей специфичными артефактами, деформирующими естественную картину мира так, что её внедрение в сознание человека приводит к его психической аномалии. Так, например, отмечается, что швейцарский языковед Фердинанд де Соссюр (1857-1913) совершил своего рода "коперниканский переворот" в лингвистике.

Сущность этого переворота видят в высвобождении изучаемых лингвистикой языковых средств от их привязанности к референту (обозначаемому). Обозначающее, как семиотический знак, по Соссюру, немотивированно, оно "произвольно по отношению к данному означаемому, с которым у него нет в действительности никакой естественной связи" (Ф. Соссюр. Труды по языкознанию. М., 1977, с. 61). Так внедряется произвол во вторую сигнальную систему человека.

В общем же постмодернизм в руках русофобов действует пагубным способом в трёх жизненно-важных средах:

в акустически-слуховой среде;

в зрительно-световой среде;

в природной, или экологически-природной, среде (в Земной биосфере, в ноосфере, по В.И. Вернадскому).

Конечно, постмодернизм служит выражением политики, направленной против всех людей, представляемых "лишними" по отношению к "золотому миллиарду", но Русская Земля служит в этом отношении полигоном, где испытывается в полной мере данное оружие. Не случайно же в своё время премьер Англии Маргарет Тэтчер и госсекретарь США Мадлен Олбрайт заявили, что население России должно быть сокращено до 15 млн. человек. Это относится как к русскому народу (в первую очередь, конечно), так и к другим коренным народам нашей страны.

Ни для кого не является секретом, что в России главным носителем русофобского постмодернизма выступает так называемая "пятая колонна". Приведу вначале пример того, как она действует в акустически-слуховой среде. Объектом воздействия здесь является русская речь, русский язык (посмотрите хотя бы на дикторов телевидения, которые каждую фразу строят так, что там где положено снижение тональности в конце предложения, повышают её и даже взвизгивают при этом).

Но к каким результатам приводит искажение национального языка? Ответ мы находим в исследованиях ряда современных выдающихся учёных. Так итальянский

исследователь Луиджи Кавалли Сфорца (Luigi Luca Cavalli-Sforca (р.19-)) в 2000 году издал книгу Genes, Peoples, and Languages.

В ней, среди других вопросов, был поставлен следующий: какова связь между генами и языками? Сфорца предположил, что сравнение типов крови есть лучшее средство определить "генетическую дистанцию" и объяснить лингвистические и культурные различия между разными народами. Так было установлено, путём сравнения данных молекулярной генетики и лингвистики, что распространение генов удивительным образом коррелирует с распространением языков, т.е. родословное дерево, построенное на основании генетических исследований, соответствует лингвистическому родословному дереву. Геногеография совместилась с этнической географией.

Итак, измените (исказите) у народа язык, и вы измените генотип каждого принадлежащего к нему человека. Об этом же поведал и академик К.Г. Скрябин, который на сессии Общего собрания РАН 12 декабря 2008 года заявил: "Я забыл сказать, что самое интересное то, что мы делаем сейчас с лингвистами − это попробовать сочетать генетические расстояния с языками. Оказывается, что есть полное совпадение: эволюция языков и эволюция генетических вещей полностью совпадают. И самое главное, что вы можете делать дрейв обратно: протоязык и проточеловек". (Скрябин имеет в виду исследования, проводимые в Институте молекулярной генетики РАН. Сайт: www.img.ras.ru). За примерами этого явления далеко ходить не надо. Достаточно посмотреть на современную Украину.

А что происходит под воздействием постмодернизма в зрительно-световой среде? Чтобы ответить на этот вопрос, надо хотя бы в нескольких словах пояснить, как у человека возникает и функционирует световой образ действительности. Вот античные греки когда-то полагали, что световой образ в церебральной системе человека появляется потому, что человеческий глаз испускает световой луч, который как бы "ощупывает" внешние предметы. Греки, как теперь мы знаем, заблуждались, но они заблуждались не в большей степени, нежели сторонники современного, считающегося научным, фотографического представления. И в одном, и в другом представлении имеется часть истины, но только часть в виду односторонней абстракции. На самом деле световые образы в церебральной системе человека возникают в единстве, в единой связи, центростремительного и центробежного световых потоков.

Человек, смотрящий в глаза другого (нормального) человека, видит в них не столько отражённый свет, падающий на них извне, сколько свет, идущий изнутри. Неслучайно же говорят, что глаза − зеркало души. (С деталями этого подлинно научного световидения можно познакомиться, в частности, в двух статьях: 1) Священник Павел Флоренский. У водоразделов мысли // Символ (Париж), 1992. №28. С. 126−216; 2) Л.Г. Антипенко. Квантовая физика открывает перспективу решения проблемы человеческого сознания // Метафизика (научный журнал), 2016. № 2(26). С. 111-123).

Человеческая особь, замыкающаяся на артефактах, заполняющих смартфоны и айфоны, обрекает себя на своего рода скудомирие. Это понятие ввёл в научно-философский обиход Мартин Хайдеггер (1889-1976) см. его книгу: Мартин Хайдеггер. Основные понятия метафизики. СПб.: "Владимир Даль", 2015). Оно обнимает собою две части: скудомирие естественное и скудомирие искусственное.

Естественное скудомирие относится к миру животных и насекомых. Это − область активности каждого вида животных, которую каждый, как пишет Хайдеггер, подгоняет под себя, "окольцовывает" так, что кольцевое окружение морского ежа совершенно не похоже на окружение пчелы, окружение пчелы − на окружение синицы, окружение синицы − на окружение белки и т.д. (Хайдеггер, с.418). Но в мире животных присущее им скудомирие не является неким пороком. Скорее наоборот, пчела остаётся пчелой только потому, что она хорошо ориентируется в своём мире, доставляет в улей животворный нектар.

Другое дело − человек. Хайдеггер наделяет его способностью мирообразования, потому что окружающий его мир не даётся ему в статусе наличности, а постоянно находится в состоянии расширения горизонта мировидения. Отнимите у него эту возможность, ограничьте его способность воспринимать бытие в мире в плане прямой и обратной перспективы, т.е. способность смотреть вперёд и назад в пространстве и времени… и что получится в результате? Казалось бы, человек должен был бы опуститься на уровень скудомирия какого-нибудь животного. Но этого не происходит. Человеческая особь падает ниже животного (Хайдеггер, с. 300). Результат: отупение, агрессивность, психические расстройства личности.

Изучение генезиса людских психических аномалий позволило Мартину Хайдеггеру и швейцарскому врачу-психопатологу Медарду Боссу разработать наиболее успешную методику их исцеления (см.: Мартин Хайдеггер. Цолликоновские семинары. Вильнюс: Европейский гуманитарный университет, 2012). Замыкание человека, особенно человека молодого возраста, той областью взора, которая населена, к примеру, покемонами, заканчивается для него плачевно.

Обратимся, наконец, к третьей, экологически-природной, среде. Обладать способностью мирообразования , по Хайдеггеру, значит: идти по пути живого. Человек не может отрешиться от того, что он представляет собой организм в ряду других живых организмов. Всякое живущее, говорит Хайдеггер, это то или иное живое существо, которое и есть организм. Так человеку, с этой стороны, заказан организменный путь освоения мира (Хайдеггер, Основные понятия метафизики, с. 325). Но на этом пути он сталкивается с задачей постижения водораздела между природой организменной и неорганизменной. Осознание наличия этого водораздела ставит его на грань сверхбиологической, сверхорганизменной системы. Грань эта подвижна, она уходит вдаль по мере мирообразования, но её наличие неизбежно. Мы находим её ближайшим образом в Земной биосфере, учение о которой разработано В.И. Вернадским. Земную биосферу Вернадский назвал ноосферой, т.е.сферой разума, но почему? Да потому, что она является местом зарождения человеческого разума, который возвышается над животным миром, имеет вселенское или, если пойти дальше, сверхвселенское происхождение. Отсюда вывод: беды, социальные и экологические, приходят на Землю, когда в лоне Земной цивилизации появляются социальные страты, нарушающие ноосферные законы.

Об этом напрямую было сказано Вернадским почти в самом начале Великой Отечественной войны. Вот его запись в дневнике от 6 октября 1941 года: "После оставления Киева и взятия Полтавы резко изменилось настроение. Многие не верят известиям: радио − бездарное и часто глупое − о мелочах, когда ждут точных данных − начинают менее слушать.

Резкое падение уверенности в успешный конец войны. У меня этого нет − я считаю положение Германии безнадёжным. А с другой стороны, для меня ноосфера − не фикция, не создание веры, а эмпирическое обобщение" (Владимир Вернадский: жизнеописание, избранные труды, воспоминания современников, суждения потомков. М.: "Современник", 1993, с.242). Извлекая исторические уроки и сравнивая их с нынешним положением в области глобально-экологических проблем, мы вправе заключить, что современный глобализм американского образца стоит в одном ряду с гитлеровским антиноосферным нацизмом. По мере того, как нацизм расширяет свои земные масштабы, он сливается с троцкистским интернационализмом и превращается в то, что принято называть интернацизмом.

Постмодернизм и интернацизм имеют своё философское оправдание − так называемую философию абсурда. Она обладает историко-религиозными корнями, которые основательно проанализировал американский православно-христианский священник, иеромонах Серафим (Роуз) (1934−1982). Достопримечательна в этом отношении его статья "Философия абсурда" (Иеромонах Серафим (Роуз). Философия абсурда // Литературная учёба, книга 4-я, июль−август, 1996, с. 152-167). С ней стоит познакомиться читателю в полном объёме. Мы же здесь можем остановиться лишь на отдельных моментах её содержания, чтобы показать, как честный человек, будучи сам по своему кредо христианином, оценивает христианскую религию и вытекающие из неё противоположные ей результаты типа постмодернизма и интернацизма.

Нынешний век (век 20-й), пишет Роуз, называют веком абсурда. Поэты и драматурги, живописцы и скульпторы изображают наш мир бессвязным хаосом, а нас самих − бездушными хаотическими частицами. Склонность к абсурду в значительной мере характеризует духовное состояние нашего современника, и можно узнать много интересного, если суметь разобраться в абсурде. Но тут, замечает Роуз, мы сталкиваемся с очень серьёзной трудностью, не преодолев которую, мы не сумеем даже начать разговора. Возможно ли, спрашивает он, в принципе его понять? Ведь, становясь предметом изучения, по самой природе своей, "абсурд оказывается легкой добычей небрежности и зауми" (Серафим Роуз, с.153). Если же всё-таки хотим понять природу абсурда, отвечает он на поставленный вопрос, нам надо выбрать точку зрения вовне, дающую смысл самому "пониманию". Идея о мировой бессмыслице могла придти в голову только тому, кто веровал в смысл бытия и в ком эта вера умерла. Но что значит, по Роузу, веровать в смысл бытия? Это значит веровать в Бога и в его миротворение. Поэтому философию абсурда нельзя понять в отрыве от христианских корней (Серафим Роуз, с.154).

А об этих корнях он говорит так: "Христианское учение о сотворении Богом вселенной не из Себя Самого, не из какой-то прежде существовавшей материи, а из ничего − вызывает, пожалуй, наибольший протест у сторонних критиков. Проповедники же абсурда неосознанно свидетельствуют в пользу этого учения, выворачивая его наизнанку и пародируя его, пытаясь по существу аннигилировать сотворённый мир, вернуть его в то самое состояние небытия, откуда его некогда воззвал Бог" (Серафим Роуз, с.156). Таким образом, идеология абсурда в понимании Роуза, да и не только его, не есть просто случайно приключившийся иррационализм, нет, это − "плод европейской цивилизации, сотни лет сеявшей семена затмения и предательства Христовой правды" (Серафим Роуз, с.159).

Далее вольно или невольно автор свидетельствует о фактическом расколе религиозно-христианского сознания. С одной стороны, ветхозаветный миф о сотворении иудейским богом Яхве мира из ничего. С другой стороны, новозаветная Христова правда. Что получится, если смешать одно с другим? Получится, как показывает исторический опыт, интернацизм, современной формой которого выступает постмодернизм.

К такому выводу Роуз подводит читателя посредством следующих рассуждений. Развитие христианства, указывает он, прошло два этапа, которым соответствуют, на языке гегельянской диалектики, два отрицания ("снятия") (второе представлено законом отрицания отрицания). Результат первого отрицания − протестантизм, а вот результат второго отрицания − постмодернизм с философией абсурда. Если протестантизм породил капитализм (это убедительно Макс Вебер в своей работе "Протестантская этика и дух капитализма" (см.: М. Вебер. Протестантская этика и дух капитализма // Избранные произведения. М.: "Прогресс", 1990, с. 61−272), то постмодернистское откровение абсурда, как пишет Роуз прорвалось наружу после длительного скрытого созревания и выразилось в двух весьма часто цитируемых афоризмах Ницше: "Бог умер", т.е. вера в Бога умерла в наших сердцах, и "истины нет", т.е. мы отказались от богооткровенной истины, на которой когда-то была воздвигнута европейская цивилизация, отказались потому, что потеряли доверие к ней. "Оба утверждения совершенно справедливы применительно к тому, во что со времён Ницше превратилось подавляющее большинство христиан" (Серафим Роуз, с.155).

Судьбоносный вопрос как для русского народа, так и для всей Земной цивилизации стоит, в свете высказанных здесь суждений, так: что надо предпринять для того, чтобы избежать поставленной перед нами дилеммы, сулящей: либо установление господства "богоизбранного народа" над всем миром, либо, в случае провала данной затеи, обречение этого мира на гибель. Гибель с тем, чтобы позволить богу Яхве (богу "богоизбранного народа") повторить своё творение.