 |
|
Я не знаю, был ли когда Деряба маленьким. Скорее всего, однажды в солнечный день он просто явился в мир из трущоб приусадебных кривых построек провинциального Волоколамска. Уже таким, каким его все и знали: пьяным, заросшим кустистой щетиной, немножко ссутулившимся и со слюной на отвисшей нижней губе.
Я должен бы помнить его маму, которая гоняла от непутевого сыночка местный сомнительный алкоголический элемент и временами наряжала Дерябу в новую рубаху. Но – не помню. Как-то не укладывается в голове, что у него была мать. А про его отца я даже легенд не слышал.
Зато во мне Деряба почему-то видел родственную душу и называл своим сыночком. Я был пионером и четко понимал, что ни по законам Маркса-Энгельса, ни сэра Дарвина произойти от Дерябы никак не мог. И жутко стыдился перед ребятами, когда из недр покосившихся сараюшек, которыми тогда был щедро застроен Волоколамск, выходил, чуть подшаркивая одной ногой, городской дурачок и протягивал ко мне руки: "Сыночек, сыночек!.." Я с ребятами закидывал Дерябу камнями или даже всаживал в него из рогатки маленькое крепкое яблоко дички.
Зато моя мама Дерябу жалела. "Володьк, Володьк!" - кричала в форточку из кухни. Деряба мог пропадать где-то целыми сутками, но на это заклинание почти всегда чудесным образом материализовывался перед мостками нашего крыльца. Мать выносила ему в алюминиевой кастрюле подкисшие щи и зачерствелый хлеб, сопровождая действие лекцией о вреде алкоголя и предрекая Дерябе ужасное будущее. Но у Дерябы не было будущего, у него было только настоящее, а насколько оно было ужасно, никто не знал.
"Да, мой ангел. Да, мой ангел", - причитал Деряба, пуская с губы особо сочную слюну.
Он всегда ее так называл. А я смеялся: "Деряба, ангелов нет!" Деряба смотрел в высокое волоколамское небо, и глаза его становились хитрыми, как у цыгана. "Есть, сыночек, есть. Я их вижу. Я всегда их вижу". Это меня вконец задорило: "Чертей ты видишь, Деряба!" - "Чертей, сыночек, я не вижу. Я только ангелов вижу".
Тщательно вымытая пустая алюминиевая кастрюля на следующее утро стояла на наших мостках, рядом с собачьей миской.
Дерябе в наследство досталась квартирка в большом деревянном доме, часть которой занимали и мы. Поначалу он пытался там жить. По ночам за стенкой начиналась какая-то возьня. Тогда моя мама шла "на них орать". "Милиция! Милиция!" - слышалось на всю улицу. Из дерябинского притона тенями разбегались волоколамские пьянчужки. Наш городок был чувствителен к громким звукам. Мы их слышали лишь во время демонстраций на светлые большевицкие праздники. Поэтому от моей шумной мамы непутевые личности шарахались, как от грома небесного.
Деряба перебрался в более привычную среду – в сарай. Мы с пацанами любили заглядывать в эту конуру. Там, казалось, собирались все несъедобные предметы с местных помоек. Сарай ненужных вещей – так мы и прозвали это загадочное место.
Порой Деряба не вылезал из Сарая ненужных вещей по нескольку дней. Это непостижимо, но и после такого "поста" Деряба выходил оттуда пьяным. Может, алкоголь как-то сам вырабатывался в его организме, и Дерябе вовсе не требовалась винная лавка?
- Володьк! Володьк!
- Да, мой ангел, я тут.
- Ну когда ж ты бросишь пить! Ты же спился уже!
- Да, мой ангел, да…
- На вот капустки тушеной, мои паразиты не жрут.
- Да, ангел мой…
Однажды Деряба вышел из Сарая ненужных вещей, бережно прижимая к груди завернутый в газету предмет и, решительно подшаркивая ногой, отправился в центр города. Остановился на главной, Октябрьской площади, прямо напротив бюста Ленина, долго смотрел на солнце, стоящее в зените. Я тогда шел примерно тем же маршрутом – к автоматам с газировкой. Краем глаза наблюдал за Дерябой.
Если в автомат бросить трехкопеечную монету и вовремя вынуть из гнезда стакан – получишь полстакана чистейшего сиропа. Обалденно!
Деряба, насмотревшись на солнце, так же решительно продолжил свой путь и вошел в здание районного Дома культуры. Как потом оказалось, Деряба принес в местный краеведческий музей, который там располагался, копию Волоколамского Кремля XV века, выполненную с нечеловеческой точностью, причем, из неизвестных экспертам материалов.
Гений и злодейство несовместимы. Дерябу обвинили в краже предмета искусства, представляющего несомненную культурную ценность. Однако милицейская проверка не нашла жертву дерябинского разбоя, а модель Кремля еще долго стояла в застекленной витрине.
- Ребя, это наш Деряба сбацал, - не без гордости, я водил туда экскурсии шалопаев со своей улицы.
- Да ну!
- Зуб даю! Ему ангелы помогают!
- Чо???
- Через плечо! Он их видит!
Но настоящая слава к Дерябе пришла позже. Моя мама потеряла свой всемогущий голос, когда увидела, как Вовка, едва справляясь с тяжестью легендарного произведения Хайрема Стивенсона Максима, выкатил из Сарая ненужных вещей пулемет.
- Володьк… Володьк, - прохрипела моя мама, но все ее волшебство куда-то делось.
Деряба, тяжело дыша и обильно поливая слюной свой тернистый путь, тащил станковый пулемет в Дом культуры. По традиционному маршруту – прямиком через Октябрьскую площадь. Разумеется, с обязательной остановкой напротив бюста Владимира Ильича и беседой с ангелами.
В городе начиналась паника. Сохранившие рассудок милиционеры из РОВД, располагавшегося на той же Октябрьской площади, спешно отмыкали сейфы с табельными пистолетами. Но как подобраться через хорошо простреливаемую площадь к вооруженному пулеметом Дерябе, никто не знал. К тому же он – дурак. А как воевать с дураками – военная наука не знает.
Центр Волоколамска опустел. Деряба беспрепятственно занял Дом культуры.
Директор ни в чем не повинного, а чем-то даже и весьма заслуженного Дома культуры, член Коммунистической партии с лохматых годов, перекрестился. Белых видал, фашистов видал, но Дерябу с пулеметом… В общем, рушились устои, лопались духовные скрепы.
Когда Дерябу наконец повязали, пулемет отдали на экспертизу. После долгих разбирательств специально обученные люди все же пришли к выводу, что данный предмет хоть и является точной, но все же копией знаменитого стрелкового оружия.
Пулемет занял почетное место в застекленной витрине краеведческого музея.
- Володьк! Володьк!
- Да, мой ангел…
- Чтобы ты больше… больше – не это!
- Да, мой ангел.
Постепенно про Дерябу забыли. Моя мама накопила денег и купила ему полуподвальную комнатушку в конце нашей улицы, обменяв таким образом ее на дерябинскую жилплощадь. Мама устала быть ангелом.
Мой отец расчистил Сарай ненужных вещей, а потом и разобрал его. На том месте сейчас красивая английская лужайка.
Деряба долго не прожил в своей новой конуре. Его зарезали. Говорят, из-за квартирного вопроса.
Прошло почти тридцать лет. Иногда Деряба приходит ко мне во сне и рассказывает про своих ангелов. А иногда я вспоминаю себя у вожделенных автоматов с газировкой на Октябрьской площади. Однажды там ко мне подошел Деряба и хитро закатил цыганистые глаза в небо:
- Видишь, солнце прямо над нами светит?
- Ну и что? – Уже знакомый с гелиоцентрической теорией Коперника, я предвкушал, как пошучу дальше.
- Оно специально прямо над нами светит. Место такое… Место такое выбрано. Прямо над Волоколамском. Место такое выбрано.
