Публицистика
16 МАРТА 2015 | 10:58
Легенды Курского вокзала

Я еще застал время, когда "железнодорожные пристани Москвы" были украшением, архитектурным ожерельем города.

Но однажды пришел какой-то пьяный архитектор и нагородил вокруг этих жемчужин раблезианские сооружения, осквернив Замысел предков и заслонив непотребством даже небо. Изменились и люди, обитавшие на этих вокзалах…

Курский вокзал – Мекка бомжующего люда. На удобно расположенных люках метрополитеновской вентиляции можно переночевать и в мороз. Замысловатая трамвайная петля сделала "не торговым" укромный пятачок у парка, следовательно, не купленным и, соответственно, превращенным в туалет. В силу сказанного поставленные было у метро высокотехнологичные автоматические сортиры популярности не сыскали. Но бомжам для ночевки сгодились.

Здесь паркуются вышедшие из маршрутного употребления еще советские автобусы некой христианской миссии. Добрые люди наливают добрым людям горячий суп из армейских термосов и кладут в одноразовую посуду что Бог послал на второе. В очередях за жертвенной снедью стоят прилично одетые мужчины. Видимо, местные, - примазываются к "чистокровным" бомжам.

- Ой, простите великодушно! – Это я его случайно задел, проходя мимо, ага. – Я тут когда-то работал на "Манометре", - оправдывается тип, похожий на постаревшего Клима Самгина.

Из этой фразы ясно: он работал на очень хитром производстве, знает, что такое блоки преобразования сигналов, искрозащиты, питания и извлечения корня преобразователей измерительных… Уф, стоит ли продолжать? Когда-то здесь же, на набережной Туполева, нашу оборонку создавали гениальные рабы-академики. У Курского вокзала выросли элитные бомжи, здесь - их богатая история.

Раньше, когда еще не все было хорошо в нашем государстве, я выходил из метро и рефлекторно отряхивался от накипи вечерней толпы. Раскурив сигаретку, незаметно оказывался у продуктового магазина, где на самодельном табурете неизменно сидела, по всему видно, хорошо пожившая армянка.

Она тут жила, на этом табурете. Разве что зимой сердобольные продавщицы ее запускали обогреться в магазин. Продавщиц за это, видимо, ругали, армянку сдавали в милицию, но та неизменно, после какой-то медицинской перезагрузки, воплощалась на том же месте.

Армянка не просила милостыню. Она писала картины. Подбирала на помойках какие-то клочки бумаги и огрызками цветных карандашей, а если повезет, то и настоящими красками, творила.

За то, что она напоминала, что можно просто так – жить и рисовать, – люди ее кормили.

Мне нравились ее работы. Натюрморты с цветами, которых она никогда не видела, города, в которых она никогда не бывала, красивые дамы в длинных старомодных платьях, которые по Курскому вокзалу уже сто лет как не ходят... Старушка не помнила, почему ее так тянет рисовать, но в ее руках жила какая-то серьезная школа.

Как-то я дал ей сто рублей на карандаши и попросил написать картину лично для меня. Персонально. Со сроками не торопил, по окончании работы обещал дать еще сто рублей.

Прошла неделя, другая.

- Понимаете, я смущена, - на мои напоминания о контракте отвечала бабулька. – Тут все стало не так.

Я не сразу понял, что художница имела в виду. Но как-то она кивнула на страшный остов строящегося напротив вокзала замка с какими-то бойницами на уровне десятого этажа.

Насчет этой стройки ходили разные слухи. Бомжи поговаривали, что здесь будет пересыльная тюрьма. Ага – приезжают с югов гастарбайтеры – и вот их, значит, с вокзала прямо туда, на определение личностей и для дальнейшего распределения.

- В Москве строят только магазины и бизнес-центры, - успокаивал я армянку.

- А вот люди говорят, что тюрьма, - талдычила старуха.

Вскоре замок покрасили и объявили, что это торговый центр "Атриум". Придумали же название – центральный двор древнеримского обиталища. Вокзал перестал быть тут главным. Главным стал торгово-развлекательный бордель.

Кстати, о борделях. В моем переулке, до его окультуривания, располагался девишник. Напротив опорного пункта милиции. Ну, да местные помнят.

Идешь поздно вечером с работы – на минивэнах девочкам еду привозят. У вокзала кормят бомжей, а за вокзалом – девочек. Всем хорошо. Потом девочек развозили по делам и переулок погружался в тихую, исторически ему предначертанную дремоту.

И вот какой-то дьявольской магнетической силою загородивший вокзал мегаларек стал привлекать в окрестности современную, не побоюсь этого слова, культуру. Так напротив моего дома образовался ни много ни мало культурный центр "Винзавод". А позже по соседству еще что-то культурное.

Изначально Курский вокзал назывался Нижегородским, был построен в 1860-х годах немножко по другому адресу – у Покровской заставы, по левой стороне нынешней Нижегородской улицы. Фото Михаила Богачева.
Изначально Курский вокзал назывался Нижегородским, был построен в 1860-х годах немножко по другому адресу – у Покровской заставы, по левой стороне нынешней Нижегородской улицы. Фото Михаила Богачева.

Девишник наш разогнали, переулок сделали с односторонним движением, ибо уж не протолкнуться стало. Тишина закончилась.

По переулку стали бродить авангардного вида молодые люди с фотоаппаратами, стены покрылись граффити, наш ужасный тоннель под железной дорогой тоже пытались облагородить росписями и освещением. Но лампы быстро погасли, а художества облезли – в низине речки Яузы суждено быть лужам, сырости и грязи, место такое, особенное.

Словом, в нашем столичном захолустье вдруг стало тесно от культуры. Днем – толкотня машин и юношей с фотиками, ночью раскаты дискотечного грома.

- А вы говорили – тюрьма! – Приветствовал я свою знакомицу. – Пир духа, как и обещал товарищ Горбачев!

Старая армянка достала из баула стопку своих рисунков. Долго их мусолила, наконец выбрала листок и протянула мне. Вместо буйства красок из неизвестных вселенных я увидел кривую, в стиле Дали, бутылку.

- Я уезжаю, - сказала бабушка.

- Куда? – Почему-то спросил я.

- В далекие страны, - уточнила она.

Это была наша последняя встреча.

Вокруг Курского вокзала много всяких магазинчиков. "Моя" армянка жила у входа в магазин "Не опоздай на поезд", если кто помнит такой. Напротив открыли "Пятерочку". У нее сейчас живет "современный" бомж – он картинно отворяет дверь перед посетителями, за что ему иногда перепадает монета.

Но я ему не подаю.