 |
|
Поверив так пару лет, она, как правило, либо встречает свою половину, либо заводит собаку, что в принципе, одинаково полезно. В первом случае женщина обретает покой и становится полезным членом общества. Ее начинают повышать по службе и перестают бояться приглашать в гости замужние подруги. Во втором - у женщины появляется верный и любящий друг. Она становиться доброй и по-детски доверчивой. Так она и встречает старость в безвредности, что само по себе тоже не так уж плохо.
В ИЗГНАНИИ
Люба Окрошкина ни к тем, ни к другим не относилась. Была она сама по себе. Просто Любой Окрошкиной! И когда ее бросил первый муж – директор овощного магазина, где она работала, Армен Рахметович (были у него на это причины бытового свойства), Люба тоже сначала поплакала и даже перекрасилась из пергидрольного в ультрапергидрольный. Но уже на следующий день в налоговую поступил сигнал, причем, довольно подробный, в результате которого Рахметович отправился в турне, в народе попросту называемое этапом. За время отсутствия Рахметовича Окрошкина сумела занять его место в магазине и обзавестись новым мужем - инспектором ГАИ сержантом Забубениным. И, как вы помните, прожив с Забубениным два месяца и убедившись в его альтруизме и безобидности, Окрошкина выгнала его из квартиры к своей матери и решила замуж больше не выходить, а жить по мере надобности с грузчиком Вахи. Так оно и было некое время. Но, как любил повторять английский бульдог по кличке Морда, "не все коту масленица, а кошке рыбный день"…
Сейчас же Люба сидела на кухне своей хрущевки в Текстильщиках и жаловалась матери. Вахи молча сидел рядом и в одухотворенной задумчивости смотрел в потолок. На потолке был таракан. Он тоже смотрел на Вахи и тоже молчал. Оба иногда шевелили усами. Втайне от всех Вахи верил, что он - экстрасенс и мысленно посылал таракану приказы, чтобы тот упал. Но таракан оказался с сильной энергетикой (это Вахи сразу почувствовал) и тоже посылал Вахи, но не приказы, а просто. Несмотря на это, Вахи верил в успех, поскольку за два года ему это удавалось уже девять раз. Пять раз в студенческом общежитии Горно-металлургического института, где Вахи продержался до второго курса, три в подсобке родного магазина и один раз в местном КПЗ, куда Вахи попал за драку с соотечественником.
Таракан упорно не хотел поддаваться. Он как будто знал о намерении Вахи обнародовать свои способности после "десятого" и написать письмо в Российскую академию наук. Вредный был таракан, но Вахи был упорный! Противостояние продолжалось.
- Ма, ну ты представляешь, какая он сволочь! – кипятилась Окрошкина, - Меня - в чем ты родила – за дверь! Вахи тоже! У Вахи даже на нервной почве… - Люба в сердцах махнула рукой, Вахи тяжело вздохнул, - ну, это тебе, ма, не интересно. Так вот! Пришел Забубенин с каким-то уголовником и выкинул нас из квартиры! А участковый, козел, хоть бы дернулся! А ведь до этого как ночное дежурство, то тут как тут!.. То ему чаю, то спичек! – видя насупившегося Вахи, спохватившись, добавила она. – Нет, я этого так не оставлю! Наикается у меня еще Забубенин! В ООН напишу! В ЕБСЕ! Паганини хренов!
МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ
Уютная двухкомнатная квартира инспектора ГАИ Забубенина напоминала склад и питомник одновременно. В комнатах, коридоре и в кухне стояла, лежала, висела и мешала мебель, причем, четко прослеживалось два стиля. Один – модерн, с сочетанием металлическо-матового с голубым, другой – рококо, белого с золотыми вензелями. В дополнение ко всему по квартире носились друг за другом два щенка породы английский бульдог и американский стаффордшир-терьер, останавливаясь лишь для того, чтобы сделать очередную лужу. Посреди всего этого на стуле сидел сержант Забубенин и, блаженно улыбаясь, перебирал струны на балалайке. Ему было хорошо. Перемены, произошедшие с ним в последнюю неделю, еще недавно казавшиеся сказочными и несбыточными, стали привычны. Забубенин жил в собственной квартире, у него появилась собака, даже две. Наконец, у него появилась женщина, видел которую он редко, но все же чаще, чем Новый год. Щенков, как и мебель, ему подарили новые друзья: бизнесмены Картофелев и Бугристов. Клички щенкам дали тоже они: бульдогу Мордульчик, поскольку его папа был бульдог по кличке Морда, а стаффорду - Оззи, так как папу звали Купер.
Женщину Забубенину никто не дарил. Но она все равно была, и звали ее Полина, по фамилии, как и у бизнесмена Картофелева, и было это не совпадение, что периодически опечаливало Забубенина и заставляло мучиться его ранимую душу.
Этот брак, вообще, опечаливал многих. Периодически опечаливался сам Картофелев, часто возмущался на эту тему его друг Бугристов, уничтожением домашней утвари протестовал Морда. Только Куперу было все равно, но из солидарности с Мордой он иногда тоже начинал что-нибудь грызть. Полина же своих мыслей на сей счет не выражала, но часто думала об этом, причем, каждый раз разное. Была и еще одна особа, которую опечаливал брак Картофелева, а верней, несвободность бизнесмена – его знакомая по Египту с интересным именем Ева. Мы еще встретимся с ней, поскольку такие знойные женщины так просто пропасть не могут и исчезают из нашей жизни, лишь только улетев на Марс или выйдя замуж, хотя и это тоже не факт…
В этот раз Забубенин, как обычно, забежал на обед покормить и погулять щенков. Руководство, рассмотрев его рапорт "по личным обстоятельствам", разрешило ему махать палочкой недалеко от дома, чего обычно старались не делать. Но у начальника по дому скакали два ризена, и поэтому просьбу про щенков он счел аргументированной и удовлетворил.
Мордульчик и Оззи, весело лая, выбежали из подъезда. Они могли не бояться какого-нибудь лихача или чайника. Весь двор был обставлен знаками - запрещающими, предупреждающими или тормозящими. Для особо непонимающих через каждые двадцать метров лежали "спящие" полицейские. Как вы понимаете, была во всем этом заслуга Забубенина.
Прогнав с лавочки двух котов, Оззи вернулся к Мордульчику, который что-то вынюхивал в траве:
- Толстый, ты ж только что жрал, чего опять ищешь?
- Сам понюхай, колбаса, поди!
- И вправду! – оживился Оззи. – Смотри - кусок, а вот еще один!
Забубенин, помогавший в это время спустить коляску со ступенек, не видел, как Оззи и Мордульчик, весело подбирая кусочки докторской, скрылись в кустах, из которых, спустя мгновение, рванула ржавая шестерка…
ПАПАШИ
Купер смотрел реслинг по телику, когда у него неприятно защемило сердце. Так часто бывает, когда случалось что-то нехорошее. Он встал и сделал несколько кругов по квартире, пытаясь понять причину. Вроде бы все было нормально: "блестящий череп" проходил в полуфинал, доберман, который гавкал с балкона, был отловлен и подготовлен к пирсингу. Купер отодвинул головой кресло: нет, и кусок колбасы, что ему удалось стащить с кухни, тоже был на месте. В это время раздался звонок в дверь и в квартиру влетели Картофелев с Мордой. Бульдог, припав к миске с водой, пытался пить и говорить одновременно:
- Мордульчик… Оззи… гаишник… профукал… как грелку…порвал бы…
- Чего? Щенки грелку что ли Забубенину сгрызли? – не понял Купер.
- Да лучше б голову ему отгрызли! Потерял он их! Вышел погулять и на тебе!
- Во придурок! Что ж делать то теперь?
- Чего – чего, искать! Собирайся, поехали!
Через пару минут Морда с Купером уже мчались по кольцевой дороге. При въезде в Митино гаишник, упрежденный Забубениным, приостановил поток, пропуская джип. А во дворе дома их уже ждал Забубенин. Бугристов хотел с ходу сказать ему пару ласковых, но, увидев его расстроенную физиономию, передумал:
- Рассказывай! – только буркнул он и начал слушать сбивчивый монолог.
В это время Морда с Купером тщательно обнюхивали двор. Следы обрывались за кустами у дороги.
- На машину сели! – догадался Купер.
- Ага, Оззи за руль, Мордульчик рядом и на вязки поехали! Ты думай, что несешь - то! Похитили наших пацанов, дурень! – захлебываясь в лае, ответил Морда.
Хозяева собак пришли к тому же выводу и решили побеседовать со старушками, круглосуточно сидящими у подъезда. А любая среднестатистическая старушка, не привлеченная к воспитанию подрастающего поколения, вредна, как колбаса одного с ней года выпуска, но зато наблюдательна, как два отдела наружного наблюдения времен Берии. Бдительные старушенции охотно поведали нашим друзьям о ржавой шестерке, попутно осветив криминальную обстановку в районе и нескромный рост благосостояния некоторых жильцов. В заключение бабуси неожиданно предложили перестать медлить с легализацией проституции, так как они считают, что у них в доме она все равно легализирована. Картофелев и Бугристовым пообещали передать предложение "куда следует" и пошли к Забубенину совещаться.
Совещались они уже час, но все-таки расследование вошло в тупик, а тупик, как известно, хорош только тем, что там не дует, а плох, что не дует только ветер. Скверно пахнет поэтому в тупике, но раздался телефонный звонок и прояснил ситуацию. Забубенин с открытым ртом выслушал дребезжания из трубки и упавшим голосом сказал:
- Окрошкина… Говорит – прописывай в квартиру, тогда верну псов... иначе частями…
В МАГАЗИНЕ
Люба Окрошкина никогда не отличалась всплесками интеллекта, но в природной интуиции ей было трудно отказать. И помогала она, интуиция эта, ей не раз. И при пожаре в родном колхозе, когда Люба запалила под шумок свой ветхий домишко, а взамен получила новый, коттеджного типа. И когда Окрошкину взяли на недовесе в магазине. Истерзав на себе блузку и заорав "Насилуют!", она подняла такой шум, что молодой опер счел лучшим порвать протокол и убраться восвояси. Тертая она была, в общем. По этой причине не застали ее наши друзья ни дома, ни на работе. Вахи, понятно, тоже. И был бы визит в магазин Окрошкиной пустой тратой времени, если бы не сторож магазина, которого нашли спящим в каморке Вахи. Пока Бугристов с Купером приводили его в чувство, Морда с Картофелевым осматривали многочисленные закутки подвала.
Через минуту к Морде, оторвав его от обследования ящика с сырокопченой колбасой, подбежал виляющий хвостом Купер:
- Ну, говори, где щенки!
- Ты чего, корма, для кастрированных котов объелся? Я-то откуда знаю? - удивился Морда.
- Да не тяни! Сторож раскололся! Так и сказал, мол, пес знает, где Вахи, и харю состроил – вылитый ты! Я сразу догадался, и к тебе! – не унимался Купер.
- Я тебе по дружбе, Купер, скажу, ты завязывай на тарзанке по вечерам болтаться! У тебя, похоже, весь мозг к хвосту перетек!
- Как так перетек?
- Ну так, по позвоночному столбу!
- Врешь?!! – даже присев от такого открытия рявкнул Купер, - а как же люди-то, они ж всегда головой кверху?
- Люди? – Морда задумался, но, посмотрев на своего хозяина, продолжил, - Видишь, у них на шее штука такая болтается, ну - типа ошейника с коротким поводком? Вот! Галстук она называется. Специальная штука, чтоб мозг не утекал! Они им шею пережимают и ходят так целый день, а вечером снимают, ведь спят-то они по нормальному, как мы! – поучал Морда.
- Постой, постой, а те, кто не носит, что ж совсем без мозгов?!!
- А ты приглядись, Купер. У людей кто в галстуке, тот и главный, потому что умный, мозгов много.
- Тогда получается, что самые умные - это гаишники. Они всегда при галстуке, – огорчился Купер, так как его хозяин не был гаишником и галстук носил не всегда.
- Да нет! У них галстуки не настоящие, они на резинке! Так, видимость! – успокоил его Морда.
- Ну, а женщины, женщины как? Они ж галстуки не одевают? – пытал Купер, - что ж они, все безмозглые, что ли?
- Точно не знаю. Хотя их так часто называют. Да что мозги, они даже иногда голову теряют. Полина-то наша, как сядет на телефон, и без конца своей подруге:
"Я, кажется, голову потеряла, что делать, что делать?" Жалко ее. Да и мой всегда с работы беспокоиться. Звонит ей и спрашивает: "У тебя голова на месте?" Вот! Но, я так думаю, что весь мозг за день у них не успевает утечь, потому что у них шея тонкая! – нашелся Морда.
- А вон сторож, он хоть и без галстука, но целый день в нормальном положении, лежит спокойно - мозг бережет, - понял логику Купер, - он наверняка умный, надо его еще расспросить! Купер вместе с Мордой, вбежав в каморку, принялись лаять и зубами стаскивать деда с лежанки. Грохнувшись на пол, сторож долго озирался по сторонам, слушая град вопросов Бугристова и рассказ Картофелева о сволочи Окрошкиной. Наконец, важно подняв указательный палец над головой, изрек:
- И враг врага твоего станет другом тебе! – потом написал что-то на клочке газеты, прилепил к носу Морды и упал замертво спать дальше…
ДОМИК В ДЕРЕВНЕ
- У, морда толстая! Все из-за тебя! Все те пожрать, вот теперь тараканов жуй!- рычал Оззи на Мордульчика, разглядывая таракана на стенке бочки, в которой они сидели.
- А тебя никто за хвост не тянул! Гонял бы котов своих, тигр хренов! – огрызнулся Мордульчик.
- Цыц, разгавкались! – крикнул сверху им Вахи. Щенки затихли, а Вахи продолжил писать письмо в Академию наук, поскольку "десятый" таракан был "сбит" и сидел, как и остальные, в спичечном коробке: "…к письму прилагаю ящик с мандаринами,- писал Вахи, - и тараканов с описанием даты и места экстрасенсорного контакта. Долгих лет жизни Вам и Вашим близким. Пусть всегда дома будет достаток и свежая аджика. С уважением, Вахи".
Вахи аккуратно заклеил конверт и продолжил сколачивать ящик для фруктов. Был он спокоен и безмятежен, поскольку хорошо иметь домик в деревне, тем более, когда о нем никто не знает. Или почти никто…
(Продолжение следует)
