 |
|
Ночью пробки бывают обычно, когда приезжаешь домой часа в три, а в голову ничего другого прийти не успело. Зря пробки хают. Автомобильная пробка - на самом деле очень демократичная вещь. Ей без разницы, белый ты или черный, за левых или правых, мужчина или женщина. Стой и не дергайся, думай о вечном.
Чувства, которые ты переживешь при этом, не зависят и от того, водитель ты или пассажир. Они будут достаточно яркими в любом случае. Правда, пассажиры всегда более сдержанны в своих эмоциях, ведь есть риск получить затрещину от взвинченного водителя. Зато водитель дает волю своим чувствам, поскольку переживает происходящее как плевок в душу.
Происходит это обычно так: сначала ты с энтузиазмом начинаешь прорываться вперед, объезжая зазевавшихся чайников и какое-то время радуешься своей не детской смекалке и наглости. Но потом все равно зарываешься в пробке и возможность проявить свою индивидуальность или крутость своего авто сходит на нет. Далее ты несколько минут терпеливо тащишься за какой-нибудь "Волгой", разглядываешь ее ржавый бампер, ну или не очень ржавый, покрашенный. Почему за "Волгой" а не за "Мерсом", понятно - так дешевле.
Минут через десять, когда ты раз пять изучил содержание своего бардачка, покурил, если куришь, насторожил тещу, позвонив ей и спросив о здоровье, в общем, когда ты сделал все, что можно было сделать, подкатывает непреодолимое желание кого-нибудь убить. Но рядом никого нет! В лучшем случае попутчик, да и то, который, как назло, не дает ни одного повода и притворяется обшивкой салона. И тогда ты с силой бьешь обеими руками по баранке со словами, смысл которых сводится к тому, что тебе все надоело и, причем, очень давно!
Судя по отдельным репликам, которые приходится слышать в пробках от водителей, на этой фазе все склонны винить почему-то лиц с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Не женщин, конечно, боже упаси! Мужчин! Никто не скажет с чувством, например, "Чайники!" или " Гиббббббдешники"! Нет, почему-то все говорят одно и то же! Ну, вы знаете, что. Тема, конечно, интересная, и нужно что-то делать или бороться с п…. или поменьше думать о них. Но позволю себе заметить, что у нас не автоклуб и не клуб "Голубая лагуна". К сожалению или к радости, это уж вам решать.
Впечатлений от поездок в пробке будет значительно больше, если в машине, ко всему прочему, находится четвероногий и однохвостый друг. Стекло заляпано, по салону весело летают клочки шерсти и прилипают к заслюнявленной обшивке. Единственное, чем можно себя утешить, так это дождаться разносчика газет, что вечно снуют между машин, и посмотреть, как он шарахнется от твоей собаки.
Именно в такой ситуации я и оказался со своим давним знакомым, а ныне майором милиции Анатолием. Анатолий как человек с большим жизненным опытом предложил припарковаться и переждать пробку в кафе, которое виднелось неподалеку. Мы особо не торопились, и я не стал возражать. Через пару минут, вальяжно развалившись в пластиковых стульях, мы с улыбкой наблюдали за измученными и раздраженными людьми в стоящих авто. Анатолия я знал давно. Мы часто встречались на выставках собак и на соревнованиях по IPO и аджилити, разговаривали о том, о сем, но как он стал кинологом в милиции, разговор как-то не заходил. Время у нас было, а потому я без предисловий спросил: "Толь, а как ты в милицию-то попал"? Ни для кого не секрет, что служить с собаками редко попадают случайно. И каждого приводит к этому какая-нибудь фатальная история. Часто бывает так: подарили мальчику собаку и… или: мальчика обижали хулиганы и он завел собаку… или: мальчик дружил с девочкой, а у девочки была собака, и мальчик стал дружить с собакой, а девочку бросил. Какая история была у Анатолия, я не знал и, заказав себе кофе, приготовился услышать интересный рассказ. Усмехнувшись, Толяныч тогда ответил: " Во-во, это ты точно подметил: попал, а не взяли". Анатолий был не за рулем и не на службе, а потому, заказав себе пива, начал рассказывать:
- Я тогда из армии только пришел. А служил я, как и ты, на границе, инструктором был. "Конструктором", как говорят погранцы. На дворе перестройка – на мне джинсы да майка кооперативные. Весь костюм. Денег – йок! Ну, пару недель, как водится, отдохнул, с друзьями встретился, с подругами, конечно. А потом решил на площадку учебно-дрессировочную заглянуть, где я до армии группу вел. Интересно было, как там за два года изменилось. Да и подработать хотел. Должен сказать, что перестройка мимо площадки нашей тоже не прошла. Что такое ДОСАФ, все уже забыли, что такое FCI - еще мало кто знал. Инструкторов стало – тьма, и у каждого свой метод. Сколько фамилий - столько методов. Но что осталось незыблемо, так это наша теплушка – инструкторская с запахом этим особенным, с буржуйкой, с кружками ее, вечно черными от чая. Посидели мы там с ребятами, выпили. Народ в мое положение беспорточное вошел. В общем, там мне телефончик и дали. Да нет, не милиции, клиента. Вернее, клиентки. Один знакомый инструктор подсуропил. Говорит: держи, мол, от сердца отрываю. Ну, не знаю, от чего он ее там отрывал, но руку он мне при этом как-то очень трогательно пожал. На все мои вопросы, что да как, все только отвечали, мол, баба при деньгах, а остальное сам узнаешь.
На следующий день я позвонил по написанному на пачке от сигарет телефону. А на другом конце провода после трели определителя мне ответил приятный женский голос. Тогда мне после двух лет в лесу все женские голоса поначалу приятными казались. Я представился, и мы договорились о встрече в этот же вечер. В назначенное время я в камуфляже и в модных кооперативных очках вышел из метро Орехово, известного также под названием Орехово-Кокосово. Через пару минут ко мне подошла шатенка 30 –35 лет с огромным ризеншнауцером и, бросив на меня оценивающий взгляд, поздоровалась. Ризен никак на меня не прореагировал и лишь в задумчивости продолжал жевать палку. Хозяйку, помню, звали Брунхильда, а ризена - Гунтер. Ну, пошли мы в лес, а по пути хозяйка собаки изложила суть своей проблемы.
Ризен имел дипломы и по общему курсу дрессировки и, как раньше говорили, по защитно- караульной службе. Но это ее не устраивало. Говорит: "Знаете, собака у меня охранная, и команды знает, и первая степень по ЗКС, но все это как-то надуманно, ненатурально, в жизни все по-другому. Мне как в жизни надо. Справитесь?" Был я тогда только из армии, а потому других ответов как "А то!" у меня в голове не было. На том и порешили. Но в этот вечер заниматься не стали. Уж больно долго она все мне объясняла, чего ж она хочет, да и я к подруге торопился. Решили мы с понедельника начать.
Подошел я к делу серьезно, что потом меня и сгубило. Накупил газет всяких. Ну, типа "Киллер таймс", "Вести братков", "Кровь и смерть". Тогда этого добра хватало. Полистал, картинки разные посмотрел и читать начал, да анализ делать криминальной обстановки в городе нашем – герое. И как ни крути – смотрю, выходит, что треть населения страны – рэкетиры, треть - путаны, а треть - голубые. Я себя ни в какой части не видел, а потому понял: где-то ошибся, или в расчетах, или в газетном киоске. Думаю, пойду, выйду на улицу, подышу воздухом, может, мысль какая придет. А жил я в ту пору рядом с посольством одним, там всегда милиционер стоял в будке, трамваи считал, что мимо ходили. Только я вышел, глядь, мужик несется во весь опор, а за ним два мента. Я аж опешил, думаю не врут газеты - обстановка хуже некуда! Ну, я-то растерялся, а старшина, что в будке, живо ситуацию просек и из табельного как даст! Я даже не думал, что в милиции так стрелять умеют! Со второго выстрела мужика уложил, правда, попал не как в фильмах, не в спину, а мальца пониже. Смотрю, другие менты, вместо того, что бы мужику наручники надевать, вопросы, пока он в шоке, разные коварные задавать, на старшину орать начали и спрашивать, насколько сильно он перегрелся в будке. Оказалось, что эти два мента и мужик не гонялись друг за другом, а на трамвай вместе опаздывали. Да, думаю, дела, и на всякий случай помедленней пошел. Да не пошел мне этот урок впрок тогда.
Пришел я домой, думаю: чего выдумывать-то, и звоню этой, из песни о Нибелунгах – Брунхильде. Говорю ей, что в понедельник в 10 часов пусть идет из дому в сторону леса, а я спрячусь в кустах и нападу. Пусть ризен, мол, спасает. А она как-то затаилась вся и говорит: "Сейчас, подождите секундочку - перейду в другую комнату, а то Гунтер подслушивает". Я-то тогда думал, что она юморит так, но, как выяснилось позже, глубоко заблуждался.
Короче говоря, в десять часов в понедельник я в Кокосове, в кустах. Затаился, и сижу – курю. Бычок в кулачок, направление ветра тоже учел, что б Гунтер не учуял. Все путем. Жду. Смотрю - чешет. Вся расфуфыренная такая, в красном платье в облипочку. Я даже тогда чуть не забыл, зачем приехал: девица, скажу, видная была. Ну, выскакиваю я, руками машу, как коршун, и на них. Гунтер на меня бросается, за рукав кусает – все хорошо. Ну, это я так думал, что хорошо, пока амазонка моя ко мне не подошла и не начала на меня орать: "Что это такое! За что я деньги плачу! Я просила, как в жизни, а вы мне тут танец маленьких лебедей устроили! Еще пограничник называется! Кто так на девушек нападает, ни один нормальный извращенец так по-идиотски себя не ведет". Послал бы я ее тогда, и работал бы сейчас, может быть, в другом месте, но деньги были очень нужны. Говорю ей, что, мол, в следующий раз все будет так, что любой маньяк позавидует! Мол, мадам, не извольте беспокоиться.
Договорились мы на четверг, и я поехал домой. Думаю, ну ладно, будет тебе экстрим! Устрою я тебе сказки венского леса. Уж больно меня ее фраза про погранцов задела! В среду вечером позвонил я, и спрашиваю так язвительно: "Гунтер не подслушивает?". Она юмора моего не поняла и говорит: "Нет, я на балкон вышла". Думаю: "Лучше б ты не на балкон, а к психиатру сходила!" - а сам продолжаю: "Завтра в том же леске в два! Вы будете довольны". Она сухо сказал "хорошо" и бросила трубку.
На следующий день я в половине второго уже в засаде. Но не в леске, как договаривались, а в подъезде, где экстремальная моя проживала. Нашел я там закуток – под лестницей. Все по-пограничному: я вижу все, меня – никто. Минут через двадцать слышу – цок-цок. Идет Брунхильдочка моя! Смотрю: ризен ее в ошейнике мимо меня пулей пронесся – следом она вся в мыслях о высоком, неторопливо так. Теперь в черном платье, но тоже скажу тебе: как шкурка оно на персике. Я дождался, когда она поближе подойдет, и сзади набросился. Схватил, и в подвал! Одной рукой рот держу, другой – за талию. Короче говоря, "снятие часового", причем симпатичного. Она поначалу дергаться начала, а я ее только крепче сжимаю. В меня тогда что бес вселился. Ощущение было такое, что все погранвойска на меня смотрят и говорят: "Толяныч, не опозорь!". Короче говоря, мы уже в подвале, а эта сволочь – Гунтер лапой дверь подъезда открыл и гулять умотал. Думаю, что ж дальше делать? Брунхильда моя обмякла вся и на мне повисла. Лопочет что-то неубедительное – понять невозможно. То ли возьми собаку, а меня не трогай, то ли наоборот.
В это время кто-то в подъезд зашел, и Гунтер обратно влетел следом и вверх по лестнице. Я ему свистеть, вижу, сообразил. Аккуратно он так в подвал спускается и на меня и на хозяйку смотрит. Я ему в морду рукавом сую, а он ноль реакции. Тряхнул я Брунхильду тогда, чтоб в чувства пришла, и к стенке приставил, а сам - из подвала. Вышел во двор на лавочку сел, закурил. Впечатлений через край! Смотрю через пару минут Нибелунги мои идут. Привязала Брунхильдочка Гунтера своего и ко мне. Платье на себе разглаживает, сама улыбается. Застенчивая вся такая. Рядом садится, в глаза не смотрит и говорит: "Ну вот, видите, Анатолий, как все славненько получилось, я тогда зря на вас накричала, вы уж простите! Вы так профессионально работаете, сразу видно, что пограничник! Все нужно продолжать в том же ключе, я очень рада, что мы друг друга поняли. Ну, до субботы. А вы озорник"! - добавила она и скрылась с Гунтером в глубине двора.
С этих пор начались у нас веселые деньки. Что я только не выделывал! И под бомжа рядился, и в мусорных бачках прятался. И в два часа ночи в лесу мы занятия проводили, и не было подвала или чердака в округе, в который бы я ее не уволок.
Кончилось это тем, что в очередной раз, желая выкинуть что-нибудь эдакое, я на нее с козырька подъезда сиганул. Ну, не рассчитал чутка. Ну, мало не мало, а месяц она в больнице после этого со сломанной ключицей провалялась. Но как только поправилась, сразу мне позвонила. Уж больно ей это все нравилось. А я после того случая с ключицей как-то виноватым себя почувствовал и решил загладить вину. Ну, сюрприз сделать.
И придумал я вот что! Как обычно созвонились, время, маршрут движения, все обговорили. Я к ее дому приехал, дождался, когда она из подъезда выйдет, а сам в подъезд. Сижу, с пятого этажа наблюдаю, как Брунхильда круги нарезает по обговоренному маршруту и бесится, что на нее никто не нападает. Смотрю, через полтора часа чешет обратно. Злая как черт. Гунтеру своему пинка отвесила, курит одну за другой. Ну не хватает мамочке адреналина. В общем, состояние то, что нужно.
Я на первый этаж тихонечко так спускаюсь, дымовую шашку, что с дембеля привез, зажигаю, шапку-маску натягиваю – и затворчик у газовика передергиваю. Стою - жду, ну вылитый Рембо. Дыма навалило ужас! Я даже и не думал, что столько будет. Вижу - дверь распахнулась и силуэт в просвете. Ну, думаю, Брунхильдочка моя, держись! Для начала пару раз в воздух стрельнул, и с криком: "Молись богам своим!" хватаю тело и в подвал. И ору в ухо-то, что, мол, жить тебе осталось недолго и ох как не весело. Мне бы тогда тормознуть, да и подумать, с чего бы Брунхильде моей шипром душиться? Так нет, в роль я тогда вошел! Остановился я, только когда некие анатомические несоответствия различать начал! Ну, что, что ?!! Оказалось, это местный участковый обход делал!
Весь двор высыпал посмотреть, как "киллера" повязали, меня, то есть. А Брунхильдочка, как оказалось, в соседний подъезд зашла, к подруге на "сволочь" - инструктора пожаловаться. Ее попозже в отделение привезли свидетелем. С Гунтером вместе.
И что мне только там не инкриминировали. И хранение взрывчатых веществ, и нападение на сотрудника при исполнении с целью завладения, и нападение с целью введения. Короче, пообещал мне опер в лучшем случае три года и ушел в коридор курить. А тут как бы невзначай паренек проходил, подсаживается он ко мне и говорит, мол, ты скажи оперу, что в милицию хотел работать идти, он-то и размякнет. И ушел. Я в шоке. Брунхильда в коридоре рыдает, кричит, что не протянет без меня три года! Гунтер воет! Кошмар, одним словом! Ну, опер пришел, говорит, собирайся, в СИЗО поедем, молодым, мол, туда у нас дорога, а стариков на зоне ты найдешь! А я ему так с ходу и говорю: "Хочу, мол, как вы быть, с преступностью бороться, не губите"! Он повеселел сразу и говорит: "Как я не надо, а вот кинологов у нас не хватает! Заполняй анкету, на должностное преступление ради тебя иду".
Короче, через неделю я уже драил вольеры в Черемушках.
- А с Брунхильдой-то что? С Гунтером? - начал спрашивать я, видя, что Анатолий хочет закончить рассказ и встает.
- А что ей будет, сейчас и увидишь! Прямо мистика какая-то! – с этими словами Анатолий решительно встал и пошел на другую сторону Рождественки. Навстречу ему с сигаретой на длинном мундштуке шла эффектная женщина неопределенного возраста и в черной кожаной мини-юбке. Расцеловавшись, как старые приятели, стали о чем-то оживленно беседовать. По жестам я понял, что Анатолий пригласил ее за наш столик, но она отказалась. Потом Брунхильда решительно взяла его под руку и увлекла его в противоположную сторону. Через мгновение я увидел, как они спускались по какой-то лестнице между двух арок дома. Мой приятель лишь успел махнуть мне рукой и скрылся внизу вместе с очаровательной спутницей. Я наскоро расплатился и, терзаясь догадками, поспешил к месту, где только что их видел. Ведь столько лет прошло, неужели только встретились и опять?!! Нет, это был не подвал. Винтовая лестница, которую нещадно и непрерывно топтали обладательницы соблазнительных ног, блистала отражением неона и уводила в полумрак, из которого доносилась какая-то Тарантиновская мелодия. Над входом было написано "От заката до заката". Приветливый охранник, видя мою нерешительность, пригласил войти, я что–то пробормотал в ответ насчет машины, стоящей в неположенном месте, и, извинившись, поплелся обратно. Зайти действительно хотелось, наверняка Брунхильда была в этом заведении не первый раз, но не хотелось мешать их встрече с Анатолием. В другой раз, решил я, тем более, что машины в пробке поехали более резво.
Анатолия я увидел только через месяц, на Дне пограничника в Парке Культуры. Он был в фуражке, а рядом с ним, в зеленом тельнике была Брунхильда. Оба были в фонтане и пели "На тропе дозорной скрипнул снег под лыжей". Я с удовольствием к ним присоединился и после четвертой бутылки неплохого вина, борясь с дикцией, все же спросил:
- Брунхильда Изольдовна, а чем вы занимаетесь?
Не в пример мне Брунхильда четко ответила:
- Я постановщик шоу- программ, а Анатолий со вчерашнего дня мой помощник.
Я вопросительно посмотрел на Толяныча, тот утвердительно кивнул головой и снова нырнул.
- Так что приходите, на Рождественке в "От заката до заката", будет интересно, это я вам обещаю, - добавила Брунхильда и прыгнула в воду.
Ну, если там еще и Толяныч принял участие, то скучно не будет, это уж точно - подумал я и нырнул следом в воду, ставшую к тому времени зеленой от фуражек и тельников. День погранвойск все-таки!
