 |
|
Я тянусь вверх.
Дотянуться до неба пытаюсь.
Хрен там!
(Жане)
У всех есть старые закадычные друзья. Друзья, которых мы знали еще по школе, институту, техникуму или даже по детскому саду. И, хотя видим мы их обычно редко, а то и просто обходимся телефонными звонками на Новый год и день рождения, сознание того, что они есть, дает нам ощущение теплоты, покоя и помогает жить в этом непростом мире.
А когда видеться, спросите вы? Сначала свадьба, потом ребенок, собака, работа, машина, дача, ремонт, любовница (или все понимающий друг), день рождения тещи (свекрови), развод, помирились, второй ребенок, вторая машина, дом, строительство, отпуск, молодая любовница (или абсолютно все понимающий друг), день рождения тещи (свекрови), … Кошмар!!!
А повидаться с друзьями нам удается лишь по делу. К примеру, решили вы поменять машину и вспомнили, что Колька из параллельного класса сейчас владелец автосалона. И вы приезжаете к нему за консультацией на полчаса, а просиживаете с ним весь день и весь вечер, вспоминая былое. Или нужен вашей фирме кредит, вот вы и названиваете Валюхе, с которой сидели за одной партой и которая постоянно скармливала вам свой завтрак. А Валюха сейчас – Валентина Петровна, член правления банка. Во как! Вопрос с кредитом решается в пару дней, а вы все продолжаете ездить в банк, выдумывая новые и новые поводы.
В общем, я к чему клоню, но не склоняю: полезное это дело – со старыми друзьями встретиться. Полезное и правильное. Да, жалко, что не всегда получается. Но однажды это у меня вышло. Причем так просто, без всякого повода. Мои уехали на дачу, а я остался с ремонтом возиться. Смотреть, как его делают наши бывшие соотечественники, на рынок за каждым гвоздем носиться, чай им организовывать и так далее. Достало это меня, и вышел я во двор – на лавочке посидеть да слабоалкогольных напитков употребить.
Сижу – хорошо. Весна, птички поют. Вдруг смотрю – джип "паджера" подъезжает, и из него мужик выходит. Весь от версаче, бородка под латинос пострижена. Там перстень, тут цепочка. Коза-ностра, одним словом. Он на меня так серьезно посмотрел и ко мне пошел. Идет, глаз с меня не сводит, весь в черном, прям Аль-Пачино, едрить его маму мию! Oн смотрит на меня, смеется и говорит: "Андрюх, ты меня, что, не узнал?" Я присмотрелся и глазам своим не поверил: Генка – инструктор с соседней заставы, с "Бромистого"! Мы тогда на сборах в комендатуре были, там и познакомились, а поскольку оба были из одного города, то и подружились. После дембеля встретились пару раз, потом перезванивались – он тогда, как и я, дрессурой зарабатывал. Потом я переехал на новую квартиру, а когда собрался и позвонил ему, то мне сказали, что он здесь больше не живет и вряд ли появится. Я удивился, но объяснять причину его отсутствия мне не стали и бросили трубку. С тех пор прошло больше десяти лет…
Не обращая внимания на побелку на моей майке, Генка крепко меня обнял и, ослепляя белоснежной улыбкой, начал расспрашивать:
– Ну, рассказывай, как ты, где, чем занимаешься, женат, дети?
И когда я приготовился изложить вкратце свою биографию после армии со вставками про сволочей-строителей и как мне удалось обменять бракованный пылесос, потеряв чек, у Генки зазвонил телефон.
– Я слушаю! Бонжорно сеньор, порко фольоли…
Далее я, открыв рот, пять минут смотрел на Геннадия, бегло говорящего с кем-то по-итальянски. В конце разговора он все же сказал одно русское слово и выключил телефон. Слово было созвучно слову "конец" и означало примерно то же самое, но только более весомо и выразительно. Мне почему-то расхотелось рассказывать про пылесос, и я только выдавил из себя: "Ты что Мориса-Терезы успел закончить?"
– Нет, "Уччардоне".
– А это что за ВУЗ?
– Да не ВУЗ это. Так тюрьма в Италии одна называется.
– Да ты что? А как же тебя угораздило? Да еще и в Италии?
– Да вот, угораздило. Крипторх как в воду глядел. Помнишь Крипторха-то? Накаркал, засранец!
Помнил ли я Крипторха?! Да такого вряд ли забудешь. Крипторхом звали у нас в учебке зама по воспитательной работе. А звали его так потому, что фамилия у него была Криптовский, а в остальном – вылитый Крипторх. Был он небольшого роста, но злости в нем было - на слона, и гонял он нас по поводу и без. А особенно любил воспитательные беседы часа в два ночи. Подымет, бывало, и беседует в Ленинской комнате. Телевизор включит, программу из-за рубежа, что к нам из-за границы прорывалась, посмотреть даст. Сначала о жизни на гражданке поговорит, а потом так плавно про службу, кто чем занимается и так далее. А Генку он поначалу чаще всех вызывал, поскольку был Генка душой коллектива, и были у Крипторха на него оперативные виды. Но виды эти улетучились после одного случая. Услали нас в лес на сборы, в палатках пожить – комаров покормить. Ну, а Крипторх решил нам учения организовать. Морально-боевой дух проверить. Ну, понятно, он в отряде привык не спать по ночам, а тут ни Ленинской комнаты, ни телевизора. Скукотища ему! В общем, спим мы, и вдруг взрывы, стрельба. Все из палаток выбегают и падают, как подстреленные. Ощущение, как будто финны обкурились и границу перешли, мол, подавайте наши исконные земли взад! Мы ж не знали тогда, что это Крипторх холостыми по нам чешет и веревок перед палатками натянул, чтоб падали. А у нас, понятное дело, патронов вообще не было, поскольку Крипторх позаботился. Но зато Генка проявил себя. Схватил гранату учебную и в кусты, откудова вспышки были, метнул. Ну, граната хоть и учебная, но корпус то у ней настоящий. Короче, захлебнулся вражеский пулеметчик. Но Генка на этом не остановился. С криком: "Мочи гадов!", он бросился в кусты и увлек за собой массы. В общем, то ли ночь была темная, то ли еще чего, но не сразу разобрали, что это Крипторх был. Потом в объяснительных все писали: думали, что задерживают нарушителя границы, напавшего на лагерь пограничников. Крипторх же рапортовал (через неделю, когда отошел чутка), что все его узнали и били специально, а Генка-подстрекатель, и просил Крипторх провести разбирательство на предмет определения Генки в дисбат. Но в дисбат Генку не отправили, правда, медаль за смекалку почему-то тоже не дали. И сказал тогда ему Крипторх, шепелявя: "Помяни мое слово, это только отсрочка, и быть тебе в тюрьме не сейчас, так позже, поскольку человек ты для этого уж больно подходящий!"
- Знаешь, как говорится, от сумы и от… Короче, переодевайся и поехали. У меня на даче и поговорим. – добавил Генка, и уже через полчаса мы мчались по загородному шоссе.
После часовой экскурсии по трехэтажному дому, профессионального осмотра вольера для "немца", мы расположились в уютной беседке возле бассейна с мостиком в японском стиле. Геннадий достал сигару, ловко ее обрезал и, раскурив, начал рассказывать:
- Все началось, с того, что я Серегу Сафронова случайно встретил. Ну, помнишь, в учебке Сортавальской поваром был? Толстый такой, его все кросс бегать заставляли, а он себе соли в сапоги сыпал, чтоб откосить. Так вот. Он тогда год отбарабанил и в школу прапоров пошел, а оттуда в Шереметьево – работать. Ну, поболтали мы с ним, телефонами обменялись. Звонит он через пару недель – спрашивает, как я с собаками, не завязал? Я ему, понятно, отвечаю, что скорей "там" узел завяжу, чем с псами дружить перестану. Тогда, говорит, подъезжай в "Шарик-2", разговор есть, по гроб жизни будешь обязан!
Ну, дембелю собраться – только подпоясаться. Приезжаю, Серега меня встречает и говорит: "Пойдем, только не падай, когда увидишь". Входим в здание, поднимаемся на лифте, проходим в кабинет. Дверь открывается, а там… "Вон смотри, он!" – вдруг закричал Генка, указывая на человека в телевизоре. Через толпу репортеров пробирался человек среднего роста лет пятидесяти, он не смотрел в камеру и сказал только одну фразу: "Никаких комментариев!", потом сел в поджидавший его лимузин и уехал.
- Ну и чего, а собака-то у него какая была? Такая же крутая, как и он? – продолжая смотреть в телек, по профессиональной привычке спросил я.
- Да нет. Так, неплохой "немец" у него тогда был. То ли Лаки, то ли Якки звали. Не помню. Суть не в этом. Сафроныч нас друг другу представил и задком так, задком из кабинета ретировался. Мы в кабинете вдвоем остались, через пару минут секретарша кофе нам принесла. Хороший кофе – не растворимый, я это тогда запомнил. У людей такого уровня кофе только в турке варят. Я в этом потом не раз убеждался. Ничего сложного он не попросил. Собаку он свою любил и брал ее с собой на работу всегда. А моя задача заключалась в том, чтоб она не просто рядом с ним шлялась, как шавка, но и охраняла, а попросту на людей не швырялась.
Начали мы с ним работать. Сначала я собаку на задержание поставил. Работать было одно удовольствие. Платил он хорошо, а народ мне под собаку Сафроныч поставлял – срочников-погранцов. Так что я по большей части только занятия организовывал. А уж когда вышли на уровень, стал и сам дреску иногда надевать и налеты на клиента устраивать внезапные. Сначала в офисе, потом рядом. А шеф любил по территории ходить – проверять непосредственно: что, где и как. Ну, я за ним. Но дальше забора аэродрома мне пробраться не дали. Короче, спеленали меня, и в ментуру. Понятное дело, с шефом потом связались и меня выпустили. Я ему объяснил, что работать нужно везде, где он бывает, чтоб стереотипа у собаки не было. Он вроде бы понял. Так продолжалось еще месяц. Меня то менты, то таможня, то погранцы с операм загребут. Шефу это все надоело, и в один из дней он мне говорит: "Неси, мол, фотографию!" Я фотку принес, и через полчаса у меня был красный прямоугольник с моей физиономией, с размашистой подписью шефа и одним словом: "ВЕЗДЕ".
На следующий день я, прицепив беджик, пошел на очередную "засаду". Красный прямоугольник оказывал прямо-таки магическое воздействие на весь без исключения персонал аэропорта. Охранники открывали мне все двери, опера приглашали пить чай, девушки из таможни приветливо улыбались. Ну и, конечно, Дути-Фри. В общем – жизнь наладилась. Только мне с каждым разом все трудней приходилось новые места для засады выискивать. Пес тот больно смекалистый оказался. Меня чувствовал, будто ему кто заранее говорил, где я сижу. Но и я времени зря не терял. Работу разведывательную вел. Заранее узнавал, куда и когда шеф направляется, приходил туда, место осматривал, пробовал пару раз, как, откуда и куда я выскакивать буду. Выкрики разные агрессивные репетировал. А к слову сказать, шефу занятия наши ужасно нравились и радовался он, как ребенок, когда, к примеру, ходит он с какой-то делегацией – ему скучно: все в галстуках, с умными лицами, одному денег, другому помещение, третьему ангар отремонтировать. И вдруг я откуда ни возьмись выбегаю, и с криком: "Всем стоять, ограбление!" пушку, что шеф мне дал, в них тычу. А я уже здорово насобачился под гангстера работать, потом мне это помогло сильно. Ну, все в шоке, бумажники доставать начинают, а тут пес шефа на меня прыгает и всех спасает. Атмосфера сразу разряжается, шеф смеется и все такое.
Правда, пару раз не совсем к месту получилось. Один раз, когда японцы приезжали – они так и не поняли, что это тренировка была. Только фотиками своими защелкали, а через день мне шеф газету принес показать, где я пистолетом размахиваю, и хоть была газета не наша, а вражеская, но подпись "mafia in Russland" я понял. А второй раз чиновники приезжали. И гусь один тоже не понял, ну, про тренировку, и выслужиться решил. Грудью он на меня бросился – шефа защитить решил. А пес видит, что на его любимого инструктора, который ему каждый божий день игрища устраивает, нападение идет, ну и прямиком этому ретивому в филейную часть. Но выслужиться перцу этому все равно удалось. Шефу неудобно стало за пса. И он лечиться чиновника этого на Мальдивы отправил в качестве компенсации. Я когда это узнал, мне чуть не поплохело. Ты посуди сам! За один укус в задницу - и на Мальдивы! Озлобился я и решил следующий раз защиты никакой не надевать. Пущай рвет! Хоть на английский флаг! Мальдивы того стоят!
Решил я подготовиться тщательно, так как на следующий день шеф должен был закупленный "Боинг" осматривать, да не один, а с "лицами", с охраняемыми. Ну, думаю, если там, при всех меня покусает пес его, то точно на Мальдивы попаду, или еще куда! Взял я бутылку вискаря и пошел к операм общаться – советоваться. Они мне обрадовались, чай уж не первый раз засады обмозговываем вместе. Я новые места изыскиваю, а они себе ученья записывают по несанкционированному проникновению. До часа ночи мы с ними просидели, но ничего путного не придумали. Они говорят, что в "Боинг" мы тебя проведем, но один фиг его перед делегацией осматривать будут. Там, говорят своя безопасность, нам не подвластная.
Ну, чутка расстроился я. Думаю, накрылись Мальдивы-то, а я уже и плавки присмотрел себе, такие, чтоб побольше зад прикрывали. Выхожу я от оперов – грустный такой, а навстречу мне Дмитрич – вот такой мужик! Он раньше техником работал, а теперь старый стал и в контролеры пошел. Рассказал я ему про мечту свою, коя накрылась теперь медным тазом. "Не печалься, – сказал Дмитрич, – а лучше купи беленькой, и я тебе расскажу, как в "Боинге" спрятаться и мечту свою осуществить". Ну, я пулей за волшебной жидкостью. Сели мы с ним на травке, возле взлетки. В аккурат возле "Боинга". Лампочки везде горят, звездочки мигают, Дмитрич "белую" разливает – все путем.
- Мы этот "Боинг" не первый покупаем, – неторопливо начал Дмитрич. – Его пока в эксплуатацию сдашь – много бумажек подписать надо, о тестах разных, о наличии того – сего, ну я тебе мозг засорять не буду. В общем, после всего мы его мальца дорабатываем, ну модифицируем, что ли. Только ты, Генка, не вздумай кому ляпнуть, только тебе, поскольку на сына моего похож, говорю. Короче говоря, мы аппаратуру кой-какую снимаем, а кой-какую ставим. Какую – не скажу, но только польза от этого Родине есть, и немалая. И места при этом чуток высвобождается. А чтоб кто часом не обнаружил, то переборку обратно так ставим, что и вовек не догадаешься, что ее быстро снять можно. Там пару заклепок хитрых есть, так их надо ентим ключиком надавить и повернуть. – Тут Дмитрич достал связку ключей и отстегнул от них изогнутый прямоугольник, который я сначала принял за брелок. – На, держи! С этим ключиком не то, что в "Боинг", куда хошь попадешь, только не просвисти! Завтра отдашь!
Следом за брелком Дмитрич достал блокнот и стал мне чертить какие-то двери и клепки, а время было уж полпятого утра. Короче, пожал я ему руку и, пообещав сувенир с Мальдив, направился к "Боингу". С помощью схемы Дмитрича я легко пробрался в самолет и нашел нужное место. Уютно устроившись, и закрыв за собой переборку, я приготовился ждать шефа с делегацией. Уже сквозь сон я услышал, как к самолету подъехал автобус, и из него, стуча военными ботинками, стали выбегать люди. "Наберут по объявлению тут!" - закричал кто-то с одной стороны. "Воспитательный процесс должен идти непрерывно!" – эхом отзывалось с другой. Кого набрали по объявлению и куда должен идти процесс, я уже не слышал. Мне было тепло и хорошо, мне снились Мальдивы…
Геннадий эффектно затушил сигару, потом сильно качнулся в кресле-качалке и буквально выпрыгнул в сторону дома. Но уже через минуту он вернулся обратно с бутылкой "Чинзано" и продолжил:
- Крепко мы с Дмитричем тогда по "белой" вдарили. Я когда в самолете проснулся, даже подумал, что заболел. Ну, во-первых, голова раскалывалась, а во-вторых, в жар меня кинуло. На дворе сентябрь, а с меня так и льет. Но я сижу дальше, слушаю, не идет ли шеф с делегацией. Долго сидел, а в ответ – тишина! Думаю, выйду, посмотрю, где их пес носит. Ключиком, что мне Дмитрич дал, аккуратно стенку открываю и в салон самолета прохожу. Там – никого! Я к иллюминатору. Смотрю: с одной стороны ТУ стоит, с другой Люфт-Ганза весь обзор закрывает! Походил я по салону и обратно в каморку к себе. Думаю – все равно дождусь шефа, ведь столько сил на это положил. А по пути бутылку вина и пару обедов аэрофлотских с собой прихватил. Ну, чтоб не скучно было.
Мне на старые дрожжи "Арбатское" хорошо пошло. А когда проснулся, прислушался, – уже темно было. Ну, думаю, делать нечего, поди, или проспал, или делегация не приехала. Из самолета вылезать начал, а трапа-то нет! Пришлось из грузового люка сигануть. А высота там приличная. Короче, пошел я, хромая, кого-нибудь из техников искать, чтоб люк закрыли, да и узнать где Дмитрич – ключ отдать. Иду-иду, врубиться не могу, в какой это отстойник перегнали самолет, пока я спал? Вроде все то же самое, а чего-то не то. Короче, дошел я до забора и хоть бы одна душа встретилась! Думаю, поеду-ка я сразу домой. Через забор перелез и к шоссе пошел. Вдруг слышу: кто-то засвистел и ко мне бежит. Ну, неохота мне было ни с кем разговаривать – объясняться, почему через забор, а не через проходную, да и беджик с надписью "везде" я, видать, когда из самолета прыгал, потерял. А тут иномарка какая-то останавливается, я скорей в нее. А за рулем иномарки браток какой-то сидел. Загорелый такой, в цепях весь, перстнях. Ситуацию он сразу, видать, просек: только глянул на меня, и по газам, я даже сказать ничего не успел. Ну, я лопатник достаю, спрашиваю сколько? Он рукой машет, мол, не надо. Ну, не надо, так не надо! Короче, едем мы, я ему вкратце жизнь свою кинологическую излагаю, мол, что не просто это так все – собакам хвосты крутить. Он меня слушает, головой кивает, языком цокает, но разговор не поддерживает. Надоело мне это, и стал я в окошко глядеть. Смотрю, и ничего не понимаю! Вроде бы должны подъезжать к Москве, а все пригород. Одни дома новых русских кругом. Я в волнения чутка вдарился, сомнения меня разные посещать начали. Вот я и спрашиваю братка, мол, ты, куда меня везешь? Дорога-то из "Шарика" одна! А он все улыбается и головой кивает. И понял я – время тянет, чтоб до глухомани меня довести и там грохнуть! Думаю, ну, я дурак – бабки ему в лопатнике засветил! Вот и довыпендривался! Короче, решил я опередить его, пушку, что шеф дал, достаю, и ору на него: "Глуши мотор, гнида! Приехали!" Он по тормозам как даст, я – башкой об торпеду, а он ходу от меня, только пятки засверкали! Порадовался я своей крутизне и думаю, а дальше-то что делать? Из машины вышел, головой покрутил – место незнакомое, с одной стороны поле, с другой сады какие-то.
Я в машину обратно, смотрю – ключи в зажигании. Думаю: до Ленинградки доеду и тачку брошу, а там на автобусе, хватит на сегодня на частниках кататься. Но не удалось мне вкусить радость самого эротичного в мире транспорта.
Еду я в сторону огней, и вот она, Ленинградка-то, метров двести до нее оставалось, когда менты мне на хвост сели. Мигалка, сирена. Все, как надо. Я по газам и пушку в окно, на всякий случай. Ведь если повяжут, фиг я им докажу, что я – жертва, а браток этот пузатый ведь будет из себя овцу корчить. Короче, выжимаю я из "фиата" старенького что могу, а менты не отстают. Да, не было у меня опыта вождения тогда. В поворот я не вписался и в кювет прямехонько! И опять башкой, но уже об стойку. Ну, менты тут как тут. Браслеты на меня накинули. А рожа эта бандитская, ну водила "фиата", у них за спиной стоит и лыбится. Меня без лишних слов в машину закинули, двое по бокам сели и поехали. Вот тут-то меня и осенять начало! Форма на ментах больно модная, да и говорят они не по-русски.
Минут через двадцать привезли меня в полицейский участок, и только там я по флагу сориентировался. И был он итальянский! В это время меня, находившегося в легкой коме от этого открытия, приковали браслетами к лавочке. Менты итальянские обступили, по плечам хлопают, языками цокают. А водила, из-за которого я в ментовку-то и попал, о чем-то с одним ментом спорит и пальцами ему показывает, мол денег дай, "сальдо, сальдо" кричит. Короче, докричался – выкинули его менты из участка и опять ко мне. Радостные такие, как будто Венеция всплывать начала. "Руссо!" говорят, я им: "Ну, руссо, да". Они говорят: "Сергей, мафия, руссо!", я им "Нет, только руссо, и Гена меня зовут".
Они мне листок показывать, а там мужик, ну вылитая моя копия, и цифра внизу под ним, ну очень круглая. Смешно мне стало тогда. Фильм я вспомнил как раз про одного мужика, которого с мафиози перепутали. Ну, смеемся мы все вместе, менты вина принесли, сыра. Мне тоже налили, но от лавочки отстегивать не стали. Один мент себя в грудь тычет и говорит: "Женерал, женерал", мол, быть ему теперь генералом. Я ему говорю: "Прапорщик ты по жизни, в посольство звони, сейчас разберемся, кем тебе быть!".
Короче, изрядно я набрался, и очнулся в уже камере под утро. Чисто, светло, на столике корзинка стоит – там сыр опять, бутылочка вина небольшая, зелень. Все по-человечески, только решетки на окнах. Только я позавтракал и хотел начать в дверь ломиться, ко мне в камеру мужик пришел лет тридцати, в костюме, в очках и с дипломатом. Интеллигент, одним словом. "Здравствуйте, Сергей, – говорит, – как спалось? Я ваш адвокат, Филимонов Олег Дмитрич!". "Здрасте, – отвечаю, – Филимон Олегович!", он меня поправляет: "Да нет, не Филимон, а Олег!" "Так я тоже Генадий, а не Сергей!" - отвечаю ему. Короче, попрепинавшись с ним таким образом минут сорок, понял я, что приняли они меня за одного гангстера российского происхождения, что в Интерполе числился, а итальянцы особенно за ним гонялись, поскольку он пару недель назад банк один подломил, ну, не один, конечно, с группой товарищей. И тиснули они тогда что-то около сорока миллионов. Банк этот тоже не простой был, а другого мафиози, который, в свою очередь, должен был проплатить выборы одного политика. В результате политик тот пролетел со свистом и, понятное дело, не возрадовался. Мафиози не возрадовался тоже, поскольку пролетел с подрядами на строительство, которые политик в случае своего избрания должен был ему обеспечить. Рады были только полицейские.
Мне, конечно, слегка польстило, что меня принимают за человека, у которого столько денег, но надувать щеки лучше все-таки на свободе с сотней в кармане, чем с миллионом в тюрьме, да еще когда на тебя зуб Коза-Ностра имеет, да еще вместе с коррумпированными элементами. Я Филимону историю свою про Мальдивы рассказал и на прощанье, когда он ржать перестал, добавил: "Короче, Филимон, свяжись вот с этим товарищем, он тебе всю политику популярно изложит!" И номер телефона шефа ему дал! Он пообещал позвонить и ушел. Три дня его не было, а я время коротал – в нарды с полицаями играл, телек смотрел, да мечтал, как я дома буду про Италию рассказывать.
На третий день Филимон вернулся и обрадовал, что ствол мой нашли, а обойму нет. Я ему говорю, что ее и не было, обоймы – то: не пистолет это, а так, пугач. А он отвечает, что, мол, и он так же думает и доказывать это будет, но есть и другие мнения. И мнения эти такие, что из этого ствола пару лет назад одного товарища грохнули. Причем, тоже не простого. Мне этот детектив надоедать уже порядком начал, и я говорю ему, ты мол, отпечатки мои возьми и сравни с теми, что в полиции на гангстера этого, чай должны они быть?! Взял он отпечатки и опять ушел. Сижу дальше. Меня полицаи все Сергей да Сергей кличут, я уж привык как бы, в образ входить начал, лицо задумчивое делать, латинос отращивать.
А дальше просто цирк начался. Приехал Филимон аж на четвертый день, и с порога мне: "Сергей, хватит дурку валять, под идиота у тебя шансов закосить нет, пальцы твои один в один, и если ты будешь дальше из себя собаковода корчить, то жить тебе в тюрьме, причем, недолго и мучительно!", и потом шепотом: "Ведь я в долг работаю, мне еще никто ни сантима не прислал! Если тебя шлепнут, то кто мне гонорар выплатит?!!"
После такой тирады я как-то проникся к Филимону и говорю ему: "Филя, ты меня как хочешь называй, хоть Ростроповичем, хоть Индирой Ганди, только отсюда вытаскивай! И что делать-то мне, скажи?!"
"Делать ничего не надо, больше молчи и ничему не удивляйся, за тебя все сделают, потом только прислать не забудь!"
И начали ко мне разные люди на свиданку приходить. Русские и не очень. Все пожрать приносят, как дела спрашивают, крепись – говорят, а полицейские за нами все время внимательно наблюдают. Ну, я вид делаю, будто всех узнаю, всем рад, ничему не удивляюсь. Тоже спрашиваю, как, мол, простатит, не беспокоит? А жена изменять перестала? Все улыбаются – никто грубого слова не ответил. А потом ко мне девица приходит. Сначала тоже: "Сергей, Сергей, как же, мол, тебя так угораздило в тюрьму сесть, а денег не оставить!" Плачет вся, меня за руку держит. Полицейские растрогались, идите, говорят, "камера либера", мол, невеста, все понимаем. Я тоже вроде не прочь, а она фотки вдруг какие-то из сумочки достает и мне в харю, мол, на тебе, сволочь ты уголовная, а я тебе не невеста больше! И по роже мне для финала как даст! Я аж со стула упал! Ну, думаю, все равно упал, заодно фотки посмотрю, что на полу валяются. А там я, ну не я, конечно, а моя копия – Сергей с какой-то знойной брюнеткой в бассейне забавляется. Полицаи фотки тоже посмотрели, посочувствовали, мол, бывает и такое, хотя брюнетка тоже ничего, и опять меня в камеру. А на следующий день ко мне на свиданку мамзель пришла, та, что на фотках русалку изображала. Начала так же, как и предыдущая: "Горе, горе, вся иссохлась, ты родник – один навеки!" Но я уже был начеку – подальше сел. Полицаи тоже насупились и в комнату уединиться не предлагают. Ну, она еще пару минут лирики дала, а потом что-то по-итальянски полицаям сказала. Они заулыбались и в комнату отдельную для свиданий нас препроводили. Остались мы, значит, вдвоем. "Ну, – говорю ей, – дальше будем Ваньку валять или объяснишь мне что-нибудь?!" "Нет, – отвечает – Ваньку валять не будем, а Жозефину, если ты, конечно, не против, можем. Меня Жозефиной зовут. Ну, а если ты предпочитаешь Ванек или Петек, то мы что-нибудь придумаем". Встрепенулось мое самолюбие и говорю я ей: "Я не такой! Не надобно нам ни Петек, ни Ванек!" Ну и… Но вначале Есенина ей все-таки почитал, чтоб по-людски.
А еще через день перевезли меня в Уччардоне. И началась тюрьма настоящая, по распорядку. Поселили меня в камеру к прыщу одному. Весь щуплый, по-русски ни бельмеса – сидит книжки читает. Ну, думаю, ботан - это даже очень хорошо – в случае чего можно и в бубен настучать. Но ботан вел себя тихо и поводов не давал. А через день возвращаюсь я с послеобеденной прогулки, а ботаника моего нет, а взамен него сидит нечто киллограмм под сто пятьдесят. Весь в татуировках, волосатый, а череп наголо обрит, в общем, все как должно быть у убийцы. У меня тогда все опустилось. Думаю – жить мне осталось до вечера, максимум до утра.
Отбой. Ложимся мы спать. Тут вопрос: на спину лечь или на живот? Ну, если на спину, то горло открыто и задушит он меня сразу, даже пискнуть не успею. Если на живот, то сам понимаешь – другая опасность. Лег на бок и решил не спать. Вилку, что за ужином спер, в кулаке зажал. Она хоть и пластмассовая, но ежели в глаз и прицельно, то сгодится. Короче, лежу и думаю: русские не сдаются! Сам не помню как заснул. Просыпаюсь от лязга решеток – шесть часов, подъем. А я – живой! Так еще пару дней, и стал спать я без вилки. А горилла эта все молчит да комиксы читает и, что подозрительно, всюду за мной ходит. Даже жрать садится рядом. Я сразу смекнул, что в камере он меня мочить не будет. Он момента подходящего ждет, чтоб под несчастный случай сработать. И тут как-то выдалось мне в прачечной подменять одного. Честно говоря, я сам напросился: ведь кто работает, тот лишнюю свиданку имеет. А Жозефина навещала меня при каждом удобном случае, и очень это скрашивало мое заточение. Дело было уже к обеду, и часть народу из прачечной уже свалила, а я решил кепку себе по размеру поискать среди постиранных. Ну, копаюсь я себе так спокойненько в контейнере – кепки примеряю, как вдруг меня сзади по кумполу - бац! В себя пришел от боли. Чувствую что-то жжет, оказалось, руки к батарее привязаны. Во рту кепка, которую примерял, а вокруг мусор да трое зеков. Да, думаю, жестко тут за кепки наказывают. И тут мне один на чисто конкретном русском говорит:
- Есть редкая возможность тихо кони двинуть, без мучений и баловства разного. Но, это если ты сразу скажешь, куда баксы заныкал. А можно и…
Тут смотрю, сзади зеков так плавно выплывает мой сосед по камере. Вот, думаю, и "баловство" идет. И только я это подумал, сгребает он всех троих в охапку и начинает мутузить. Со стороны было похоже, что тесто взбивает. Короче взбил. Потом мусор разгреб и в люк, что показался, зеков покидал и обратно коробками закидал. Оказалось, Джузеппе его звали, как Казанова. Вот он то меня в курс и ввел.
Когда слух пошел, что меня взяли, Сергей тот безвылазно сидел на одной фазенде, поскольку искали его и полиция, и мафия эта доморощенная. И никак ему было из страны не выехать, кругом кордоны, кругом шпионы. И решил он факт нашего сходства использовать. Для начала он Филимона ко мне подослал. Тот через своих людей в полиции и "пальчики" сделал один в один, и на ствол мне труп "прицепил" для верности. Самое трудное было полицаев убедить, которые на ограбленного мафиози работали. И особенно, когда подруга Сергея приходила. Вот они этот номер с фотками и придумали, ну чтоб ей со мной не уединяться и без подозрений за рубеж выехать вместе с Сергеем. Ну, а Жозефине пришлось отдуваться. Позже я узнал, что ей только за первый раз проплатили, а потом она по собственной инициативе меня навещала. Лямур! А Джузеппе Сергей подсадил, чтоб не грохнули меня ни за что.
Как оказалось потом, не простой тот Сергей мафиози был. Те выборы, что он сорвал, перевес дали в нужную сторону в политической палитре страны. Кому нужную – не скажу, но если б ты знал, то тоже, я думаю, был бы не против.
- Так ты чего, теперь, мафиози, что ли? – просидев весь рассказ с открытым ртом, выпалил я.
Сергей ответил в рифму, и я понял, что совсем нет.
-Так, откуда ж деньжищи на все это?
-Ну, во-первых, мы с Филимоном через полгода "вдруг обнаружили" фальсификацию со стволом и пальчиками и решили Фемиду итальянскую малость побеспокоить на предмет компенсации за чудесно проведенное время. Мне полицаи предлагали по-тихому на свободу и билет в Россию. Но Филя сказал: в задницу пущай билет засунут. Короче, упирались они целых полтора года, пытались того мужика на "фиате" заставить на меня заяву написать. Но Филя ему раньше денег прислал, да и обиделся он, мужик этот, когда его из кутузки выкинули. Вот! Ну, и еще потом Серега малость помог, ну, за беспокойство.
А чем занимаюсь? Да чем и раньше, собаками. Ты корм такой видел?
Серега достал из ящика ярко-желтый пакет.
- Ну, видел, – ответил я.
- Читай внизу.
В низу пакета мелким шрифтом было написано: "Корм для собак. Изготовлено в Италии. Компания Геннадий и Жозефина".
*Крипторх – собака, у которой яички не вышли из паха в мошонку. Крипторхизм часто сопровождается повышенной нервной возбудимостью и злобным характером.
