 Ханде хох. Забытые тени прошлого.(Художник Ю.Николаев). |
|
- Дело известное, товарищ капитан, - сказал Егоров. - Отец погиб на фронте в первые дни войны. Деревню заняли немцы. Мать не хотела отдавать корову. Мать убили. Бабка и маленькая сестренка померли с голоду. Остался один. Потом деревню спалили. Пошел с сумкой собирать куски. Где-то на дороге попался полевым жандармам. Отправили силком о какой-то ихний страшный детский изолятор. Там, конечно, заразился паршой, поймал чесотку, болел сыпным тифом — чуть не помер, но все же кое-как сдюжил. Потом убежал. Почитай, два года бродил, прятался в лесах, все хотел через фронт перейти. Да фронт тогда далеко был. Совсем одичал, зарос волосами. Злой стал. Настоящий волчонок. Постоянно с собой в сумке гвоздь отточенный таскал. Это он себе такое оружие выдумал. Непременно хотел этим гвоздем какого-нибудь фрица убить. А еще в сумке у него мы нашли букварь. Рваный, потрепанный. "Для чего тебе букварь?" - спрашиваем. "Чтобы грамоте не разучиться",- говорит. Ну что вы скажете!
- Сколько ж ему лет?
- Говорит, двенадцать, тринадцатый. Хотя на вид больше десяти никак не дать. Изголодался, отощал. Одна кожа да кости.
- Да,- задумчиво сказал капитан Енакиев. - Двенадцать лет. Стало быть, когда все это началось, ему еще девяти не было.
- С детства хлебнул,- сказал Егоров вздыхая.
Они помолчали, прислушиваясь к звукам артиллерийской перестрелки, которая стала заметно стихать, как это всегда бывает перед началом боя.
Скоро наступила напряженная, обманчивая тишина.
- И что же, хороший паренек? - спросил капитан Енакиев.
- Замечательный мальчишка! Шустрый такой, смышленый! - воскликнул Егоров уже совсем по-домашнему.
Капитан нахмурился и отвернулся.
Был когда-то и у капитана Енакиева мальчик, сын Костя, правда немного поменьше возрастом - теперь бы ему было семь лет. Были у капитана Енакиева молодая жена и мать. И всего этого он лишился в один день три года назад. Вышел из своей квартиры в Барановичах, по тревоге вызванный на батарею, и с тех пор больше не видел ни дома своего, ни сына, ни жены, ни матери. И никогда не увидит.
Они все трое погибли по дороге в Минск, в то страшное июньское утро сорок первого года, когда немецкие штурмовики налетели на беззащитных людей - стариков, женщин, детей, уходящих пешком по минскому шоссе от разбойников, ворвавшихся в родную страну.
(Валентин Катаев "Сын полка").
Дети, в школу собирайтесь,
Петушок давно пропел
Положи в походный ранец
Старый дедовский ТТ.
И патроны, и гранату,
И еще противогаз,
Чтоб аукнулось медбрату,
Знал психолог - педераст.
Тетя в маске скажет: "Здрасьте!" -
- Ты ответствуй ей - Мадам!
Извиняюсь, только памперс
Вы надели не туда!"
Если кто температуру
Вам померить норовит
Лучше финкой, пуля - дура,
И под елкой схоронить.
Ну а если вдруг со шприцем
Люди добрые придут,
Знайте, дети, это фрицы
"Ханде хох, лягай, капут!"
И тогда живой, веселый,
С толстой сумкой на ремне
Ты придешь домой из школы
На войне как на войне!
