 |
|
Под стать имени-фамилии природа наделила Алешку по-настоящему богатырским телосложением и феноменальной силой. Так же, как и положено богатырю, - кротким нравом и незлобливостью. Правда, на этом запас природной щедрости закончился. Учиться Алеша Попович не любил, да и не имел к такому роду занятий, прямо скажем, никаких способностей. Работать Алешка начал рано, но карьера сразу не заладилась. А все потому, что он обладал еще одной – и довольно редкой – особенностью: поразительным упорством. Само по себе хорошее качество, но у Алешки оно наблюдалось, как бы помягче выразиться… с некоторым перебором. Однажды он подвизался в бригаду грузчиков разгружать вагоны с углем. Сначала все шло нормально, но вот дернул черт за язык одного мужика похвастаться, что какой-то его предок гнул руками подковы и медные пятаки. Алешку нашего тут же и переклинило: подавай ему прямо сейчас подкову. Таковой не нашлось, а медный советский пятак никак не хотел гнуться в богатырский ладонях Поповича. Озадаченный Алешка ушел с работы и с неделю его никто не видел. Лишь иногда по вечерам можно было заметить одинокую фигуру богатыря на берегу местной речки-переплюйки со скрещенными на груди руками и взглядом за горизонт.
В мир Алеша Попович вернулся также неожиданно, как его и покинул: пришел на стадион, где я и всякая прочая шантрапа гоняла мяч, и молча бросил на асфальт мешок с какими-то железками. При детальном рассмотрении мы обнаружили пару десятков исковерканных подков и бесчисленное количество гнутой меди. Объяснения Алешкиному поведению мы не нашли, но с тех пор его стали побаиваться.
Как ни странно, но не нашел себя Алешка и в спорте. Новинка провинциального городка – так называемая "качалка" - как нельзя лучше гармонировала с богатырем. "Качалка" была создана для Алеши Поповича так же, как Алеша Попович был создан для "качалки". Но когда Алешка начал "тягать железо", тренер нашей школы очень быстро стал опасаться за здоровье упертого парня и в один прекрасный момент Поповича из царства штанг и гантелей попросили… Алексей обиделся и заявил, что Олимпийские медали отныне завоевывать не будет из принципа.
И – опять пропал. Лишь величественный силуэт на фоне закатного солнца и мерцающей ртути речки-переплюйки напоминал об Алешкином существовании.
- Попович с понтолыка съехал, - однажды заявил мой завзятый корешок Сенька-мухомор.
Надо сказать, что мнение Сеньки-мухомора в наших кругах кое-что значило! Он первым из класса начал курить, покупать портвейн "Три семерки" и, как поговаривали, водил шашни с Машкой из библиотеки. Словом, вел полноценную взрослую жизнь и поэтому о мироустройстве имел представление детальное.
- Все Алешкины закидоны – от нехватки хобби, - пояснил мысль Сенька-мухомор.
- Нехватки чего? – Робко поинтересовался я (в те далекие годы это слово было известно не каждому).
- Дурья башка! Хобби – это когда… Ну, как тебе объяснить… Когда – пипец, как хочется что-то делать. Занятие на всю жизнь!
Так в наших умах поселилась мысль наделить Алешку каким-нибудь хобби, дабы все свои лучшие качества он посвятил хобби, а не стоянию по вечерам на берегу речки. Были и попытки Алешку чем-нибудь увлечь, но звероподобное усердие Поповича любое дело превращало в кошмар.
Хобби для Алеши Поповича нашлось неожиданно, как и все, что с ним происходило по жизни.
Одним из главных наших развлечений было ужение ротанов в церковном пруду. Смысл рыбалки заключался не столько в добывании этой малоприятной рыбы, сколько в обмене последними новостями с пацанами и наблюдении за молоденькими прихожанками из нашей школы. Их было немного, но в годы развитого социализма девчонок, замеченных у храма, можно было легко шантажировать и "разводить" на списывание домашних заданий, а то и на приватный поход в кино на самый поздний сеанс.
Так вот и сидели мы как-то с ивовыми прутьями с намотанной на них "козырной" леской 0,25 (почему-то так считалось…), когда появился Алеша Попович. Он замер в нерешительности за нашими спинами.
- Хошь поудить? – Великодушно предложил Сенька-мухомор.
- Да ну… Пусть плавают… - Алеша Попович пожал плечами, посмотрел, как обычно, за горизонт и подумал одному ему известную думку.
- А вот и зря, дурья башка, - оживился многоумный Сенька-мухомор, - это ж ротаны! Их надо отлавливать и беспощадно уничтожать. В лучшем случае, кошкам скармливать!
Такого поворота не ожидал никто. Сенька-мухомор кровожадностью не отличался.
- Ротан – зло и проклятье рыбное, - развивал мысль Сенька-мухомор, - он все съедает. И полезную рыбу съедает, и детей своих съедает, и на пустой крючок бросается.
Для подтверждения своих слов, Сенька-мухомор дернул леску и продемонстрировал улов:
- Вишь, опять заглот – до хвоста глотает, тварина.
Не знаю, в какой именно момент, но с того разговора Алеша Попович шибко призадумался, как извести род ротаний с лица земли. А тут еще Сенька-мухомор подзадорил: мол, если эта рыба-убийца завелась – ее никто не победит, ни щука, ни сом, ни человек. Но невыполнимые задачи – конек Алеши Поповича. На спор он пообещал, что выловит всех поганых ротанов из церковного пруда.
- Он может, - помнится, оговорился тогда опытный Сенька-мухомор.
Но мы посмеялись – и забыли.
А зря! Если Попович что решил, то последствия могут быть самыми фантастическими. Так и на этот раз. Несколько недель практически круглосуточно можно было наблюдать богатыря земли русской на берегу пруда с тремя-четырьмя ивовыми удочками с "козырной" леской.
Уловы Поповича впечатляли не только нас, но и всех церковных котов. Вскоре о кошачьем рае стало известно далеко за пределами городка и к пруду потянулись хвостатые паломники из ближайших деревень и помоек. Богатырь был щедрой души – кормил всех без разбора.
Ситуация складывалась явно ненормальная и привлекла внимание участкового милиционера. История умалчивает о разговоре представителя власти с почти мифическим персонажем, но договориться они, видимо, не смогли. Попович, лишенный клевого места, с ротанами все же поквитался, забросав пруд самодельными бомбами из бутылок с карбидом. И был поставлен на учет в милицию.
Однако новое хобби Алеши Поповича свое дело вершило с роковой неизбежностью: прошли годы, и Алешка стал рыбаком. Не каким-то сопливым городским рыбачишкой выходного дня, даже не деревенским промысловиком-хитрованом, а настоящим рыбаком с напрочь отмороженной на этом деле головой. Не удивительно, что первая его жена ушла из-за безденежья: богатырь не разменивался на какие-то дилетантские снасти, а "фирма" всегда дорога. К тому же, работать "на постоянке" не совсем в духе РЫБАКА со всех больших букв, - достаточно "слевачить" для закупки новых снастей. Вторая жена не вынесла Алешиного гарема бродячих кошек, которым он всегда, надо сказать, отвечал взаимностью. А с третьей до венца дело и не дошло.
- Не понимает она меня, - коротко объяснил Попович и хитро подмигнул, - а ротанов я теперь сердцем чую. Рыбье проклятье это, правильно Сенька-мухомор говорил!
…Рыбака понять – дело безнадежное. А рыбака Алешу Поповича – и подавно. Мы теперь совсем редко с ним встречаемся, но иногда, приезжая в свой родной город, я вижу по вечерам силуэт чудаковатого русского богатыря на берегу вконец обмелевшей речки-переплюйки. Как и много лет назад, он стоит и смотрит за горизонт. А рядом – кошки. Сидят и смотрят куда-то туда же, в неизвестную нам реальность. Может, думают, как победить рыбье проклятье.
