Публицистика
22 ОКТ. 2012 | 14:38
Анютины жизни

Весна была несмелой. Но беременная жизнью природа уже готовилась взорваться буйством красок и звуков. Она лишь на время стыдливо замерла и прикрывалась холодной изморосью

Из утреннего полумрака в шапке из цинкового неба выплывали очертания опушки леса. Послышался приглушенный треск прошлогодней травы и по левую руку материализовался Гоча.

- Денек с говнецом, однако, - поежился Гоча, - сегодня опять пустыми будем…

- Иди на свою засидку и не каркай!

- Каркай – не каркай…

Гоча обиженно поковырялся в носу, зачем-то открыл затвор своей "мелкашки", достал патрон, с близоруким прищуром его оглядел, три раза плюнул на пулю, заботливо вытер и снова дослал в патронник.

Через секунду я опять был один.

В просветленных линзах прицела уже достаточно хорошо просматривалась вся опушка. Сердце начинало пошаливать: то зайдется, как очумелое, то вдруг споткнется обо что-то и – замрет. Хотелось вскочить и с благим матом бежать за линию горизонта. Бежать, распугивая все население планеты, бежать так быстро, чтобы мысли, страхи и воспоминания остались далеко позади.

Такое часто случалось в ожидании выстрела. Так случилось и несколько дней назад, когда она сидела за моим столом и, мило поругивая компьютер, пыталась что-то отыскать в космических далях Интернета.

- Хочешь, я подарю тебе жизнь оленя? – Возможно, не слишком остроумно, пошутил я.

Она всегда смущается, но за словом в карман не лезет:

- Ну, хоть чью-то жизнь спасу!

…Я совсем немного отвлекся, поэтому силуэты косуль возникли как призраки. Мир вдруг стал предельно конкретен. Микроскопические дождинки били ржавую глину с яростью пулеметного огня. Далекое ворчание косача казалось раскатами грома. Щелчок в ста метрах от меня Гочиного предохранителя прогремел выстрелом. Во рту пересохло.

И руки дрожали. Я бесконечно долго пытался поймать лазерным дальномером сосну за тенями косуль. Наконец результат - 312 метров. И приличный боковой ветер с порывами. Далековато... Впрочем, в чудодейственные силы патрона 7 мм Remington Magnum я верил больше, чем в гелиоцентрическую систему Коперника.

Тут хочется сделать небольшое лирическое отступление. В советские времена, участвуя в спортивных соревнованиях по стрельбе на дальние дистанции (у нас это было 300 м., в то время как, например, в Америке очень популярны стрельбы на сверхдальние дистанции – 1000 ярдов, то есть 900 метров), нам был известен лишь один боеприпас – 7,62х54R, в народе "трехлинеечный". А охотники и подавно: пользовали лишь то, что оказывалось под рукой, начиная с рассверленных под "гладкий" калибр винтовок системы Бердана-2 и заканчивая трофейными Маузерами под родной немецкий 8-миллимитровый патрон (поднимаешь с земли и суешь в магазин – варварство, одним словом!). Сейчас же я, как и миллионы российских стрелков-любителей и стрелков-профессионалов, оказался перед выбором из сотен высококачественных винтовок и боеприпасов к ним от лучших компаний, сотни лет работающих в странах, где власть не боится доверять своему народу оружие. Короче говоря, я чувствовал себя Робинзоном, который внезапно телепортировался со своего острова в европейский публичный дом.

Перепробовав все, что позволял кошелек, - от вечного 30-06 Springfield до не менее знаменитого 375 H&H Magnum, я нашел ее, мою американскую 7-миллимитровую мечту. Сердцу не прикажешь…

В этот патрон я влюбился практически в тот же день, когда познакомился с Анютой. Очарованный ее молодостью и таким, уже хорошо мной подзабытым, желанием пробовать жизнь на зуб, поехал на стрельбище и впервые взял в руки винтовку под этот легендарный, но до сих пор малоизвестный российским охотникам патрон. Легкая 9,72-граммовая пуля компании Winchester с начальной скоростью 942 м/сек. шила мишень с завидной кучностью. С пристрелянной "в ноль" винтовкой на 200 м. можно было уверенно класть любых оленьих (исключая разве что крупных лосей) со ста до трехсот метров без поправок прицела (считай, 4 см выше точки прицеливания на ста метрах и падение пули на 20 см на трехстах). Однако 20 см, да с таким ветром по маленькой косуле – слишком большой риск. Да и вводные несколько иные.

Словом, решил подождать. "В ноль" винтовка была пристреляна всего на 100 метров (условия предыдущих местных охот…), на 150 пуля упадет на четыре сантиметра; на 300 – сантиметров на 20. Ветер и деривация снесет ее вправо с малопрогнозируемыми величинами: 4-6-12 сантиметров?.. Будь прокляты эти сантиметры! В кармане лежал КПК с баллистическим калькулятором, но кто, леший побери, им пользуется в такой ситуации! Риск, риск: представьте, что на такой дистанции мне нужно попасть в двадцатисаметровый квадрат жизненно важных органов зверя! И выстрел у меня – один.

…Раньше обязательно бы выстрелил. Да что – раньше?!! Разве мог бы я раньше смотреть на эту девушку, как на произведение искусства, как на соседнюю галактику, как на что-то абсолютно недосягаемое?

Секунды ожидания дали волю памяти, и я снова вспомнил день моей "свадьбы" на 7 мм Remington Magnum. Началось, как я уже сказал, с Анюты. Будто все ее естество тогда кричало: "Меняй жизнь!" В таких случаях, не способный на иное, я покупаю себе новые болотные сапоги; в крайнем случае, палатку. Но ситуация выходила из-под контроля, и менять нужно было нечто большее. Сменить винтовку – как сменить жену. Опасное мероприятие. И чрезвычайно ответственное. И в том, и в другом случае на кону оказывается чья-то жизнь.

Винтовка не разочаровала. Пара недель обкатки ствола с легкостью заменила всех женщин мира. Но вот теперь, в самый важный для любого охотника момент, я вспомнил про мальчишеское обещание Ане. Так, может, настало время обещания выполнять? Сколько их было с такой легкостью роздано? Десятки, сотни тысяч? Бог мой, когда ж я кончу врать, хотя бы себе?

…Вдруг одна косуля оторвалась от собратьев, и расстояние между нами стало сокращаться. Прошлое снова испарилось.

240,214,200 метров… Дальномер уже отчетливо работал по цели. Я его отложил и нежно взял винтовку. Теплая щека орехового приклада коснулась моей щеки.

…Как ее щека когда-то моей…

…Черт! Опять! Брысь отсюда! Тебе здесь не место!

Перекрестье визирной сетки уверенно нашло лопатку молодого самца (как мне показалось). Я выдохнул и чуть выжал спусковой крючок "с предупреждением". Еще одно неуловимое движение, и 10-граммовая полуоболоченная пуля фирмы Norma со скоростью 970 метров в секунду покинет ствол. До смерти косули останется 0,2 секунды…

Но вдруг мне стало как-то холодно и сыро. Я отпустил спусковой крючок.

Представляю, как бесился Гоча! Ведь он в невыгодной позиции, а я тут сопли жую! В любой момент дичь может исчезнуть, а вместе с ней пойдут прахом долгие часы надежд, ожиданий и лишений; и опять лагерь останется без еды.

Секундная стрелка на часах уже отщелкала пять раз. Сейчас – или никогда!

Я снова отыскал цель. Было прекрасно видно, как подрагивает посеребренная росой шкура, как поднимается легкий пар от разгоряченного тела.

Однако ситуация на охоте меняется быстрее, чем на столичных магистралях. В поле зрения оптики попали новые цели: две маленькие головки приподнялись из травы. Самка с прошлогодним приплодом? Проклятый дождь, проклятый туман, проклятый день!

Будто окуренный дурманом, я увел прицел чуть вправо и ниже. Хлесткий выстрел скоростного патрона разорвал дремавший мир. В окуляре я еще некоторое время наблюдал, как косуля недоуменно крутит головой, не понимая, где смерть, а где жизнь. Я дернул затвор и, наслаждаясь пьянящим запахом сгоревшего пороха, вторую пулю отправил поверх голов пасущегося вдалеке стада.

Удивительно, но моя жертва еще была на расстоянии выстрела. Оцепеневшая косуля лишь дернулась, на несколько десятков метров прыгнула под кроны ближайших деревьев и замерла. Она не видела ни меня, ни стада, но оставалась в поле зрения детенышей. Я ее хорошо понимал: здесь причудливое эхо, здесь сильный ветер, и не всегда знаешь, куда бежать.

Вдруг две маленькие головки исчезли в траве. Я слышал о таком поведении, но видел, кажется, впервые: дети падают на землю, сливаются с растительностью, а мать уводит нападающего за собой. Интересно, часто ли так поступают люди?

…Еще оставался шанс отправить заряд почти на три сотни метров, с высокой вероятностью, что опробованная мной пуля оставит свои две с половиной тысячи джоулей в теле самого грациозного и самого, на мой взгляд, хрупкого создания природы.

Но я повалился на спину и подставил лицо под дождь.

…Дичь была уже далеко, зато Гоча совсем даже наоборот. На языке у него вертелось много разных слов, и он не знал, с какого начать.

- Понимаешь, - вяло сказал я, - обещал одной девушке… одной девушке обещал… Ане… В общем, ты не поймешь.

- Дэвушка???

Столетний лес не слышал таких ругательств. Проклятья всех кавказских аулов гремели на километры вокруг.

…Уже вовсю разгоралась зорька, и я с приятелем шел по набухшей земле, и было сладко на душе: вот ведь – подарил девушке целую жизнь. И потом: рано или поздно следует выполнять обещания. А мясо мы с Гочей еще добудем!