 Расставаться с колбасой жалко. Но что поделаешь... |
|
Неразумная инициатива
Весело было с текилы. Все шутили, смеялись и пританцовывали под музыку, раздающуюся из зала. Был с коллективом, конечно, и Николай Себастьянович Хорев, но пил он соразмерно статусу и оставался в пиджаке и при галстуке. Менялся на глазах Хорев! И, что приятно, в лучшую сторону. Окрошкина же, оставалось той же, поэтому, решив заработать перед начальством очки, демонстративно вызвалась подменить официантку в зале.
Подметил это Хорев и плотоядно улыбнулся в свои чапаевские усы. Приятно, когда есть повод поощрить приглянувшуюся сотрудницу. Но только Люба, поправляя прическу, вышла в зал, как на нее, круша и опрокидывая все и вся на своем пути, бросились Морда, Купер и Лейк.
Первой упала новогодняя елка и придавила Рахметовича. Аспирантка упала второй. Танцевала она с Болятским, но упала почему-то на Картофелева. В это время Окрошкина, несмотря на свою не слабую комплекцию, как колибри, взлетела на барную стойку, а оттуда на тарзанку Купера. Все перестали танцевать и обступили зависшую под потолком официантку и лающих собак. Аккуратно раздвигая всех, со стаканом виски в руке, в центр протиснулся Бугристов. С минуту он смотрел то на Окрошкину, вцепившуюся, как коала, в канат, то на собак, пытающихся допрыгнуть и укусить ее. Не прыгал только Купер. Он тихо сидел внизу и берег силы для расправы.
Купер хорошо знал своего хозяина, его взвешенность и продуманность в таких делах. Наконец, Бугристов прибавил пультом громкость в магнитофоне и молча начал отвязывать веревку, что удерживала конструкцию с Окрошкиной. Люба с ужасом взирала сверху за его неторопливыми движениями, остальные стояли в оцепенении. Все молчали, некоторые вспоминали Вахи и молчали еще усердней. Бугристов развязал узел и, удерживая канат в руке, повернулся к Окрошкиной. Купер подался чуть назад, освобождая Любе место для падения и, хрустнув накачанной шеей, приоткрыл пасть. Всем стало от этого не по себе, даже Морде. Бульдог перестал прыгать и, поджав огрызок хвоста, начал пятиться от Купера. Жена Рахметовича негромко вскрикнула и закрыла лицо руками. Аспирантке стало плохо, и она упала в обморок, Болятский, попытался ее подхватить и упал вместе с ней. Какое-то время Бугристов рассматривал Любу, как удав кролика, а потом сказал: "С Новым годом!" и отпустил веревку. Все замерли, но Люба почему-то осталась висеть под потолком. Бугристов с удивлением уставился на нее, а потом обернулся. Сзади стоял Хорев. Он умоляюще смотрел на Бугристова и из последних сил удерживал двумя руками канат.
ЧУДО ПЕРВОЕ
Как мы уже говорили, на то она и Новогодняя ночь, чтоб всякие чудеса случались. И настал черед чуда первого. И не Забубенин стал офицером, и не аспирантка поцеловала Болятского по-человечески, не в лысину. Нет! Чудом было то, что Бугристов не стал отдавать на съедение псам Окрошкину и не познакомил Хорева с парой зуботычин! Такое могло случиться только в Новогоднюю ночь.
Позволил Бугристов даже работать Окрошкиной у себя дальше! Так при всех и сказал, пусть, мол, работает…до завтра! Побелевшая Окрошкина, потирая бок (грохнулась она все-таки с тарзанки, не удержалась) в сопровождении Хорева спешно ретировалась на кухню, а немного выбитые из колеи гости вернулись к столу, чтобы встать в колею эту снова и больше из нее не выбиваться. Под вялое "Ну, пусть старое останется в старом году…" все выпили не закусывая. Водка была холодная, и поэтому, а может быть, от чего другого, наша юная аспирантка начала громко икать. Картофелев похлопал её по спине (сидела она теперь рядом с ним, и как так получилось, никто не заметил), но это не помогло. Все наперебой начали давать советы, и за столом опять начался шум, бряцанье вилок, ножей, бокалов. В общем, все вернулось в привычное праздничное русло. В этот момент и обратил внимание Рахметович на Забубенина, тихо просидевшего весь вечер. Согнувшись и прикрывая рукой салфетку, Забубенин неровным почерком выводил строчку за строчкой. Рахметович пил мало, а поэтому, чуть нагнувшись, без труда прочитал следующее:
"Начальнику отдела ГАИ Пирогову П.П. копия в Прокуратуру, копия Морде с Купером (зачеркнуто), копия Картофелеву с Бугристовым.
Я, Забубенин, подлый и мерзкий индивидуум, живущий в обмане, брал взятки с водителей за мелкие нарушения: 1-го января 2000 года с владельца "жигулей" – пачку сигарет "Космос", 1-го января 2001 года с владельца "мерседеса" – губку для чистки обуви, 1-го января 2002 года с 8-40 до 9-00 грелся в КАМАЗе, остановившемся в неположенном месте. Так же я, сержант Забубенин, принял участие путем недокладания руководству в расправе над уроженцем не нашей местности Вахи, которого надлежало судить честно и расстрелять по закону, как и всякого похитителя собак. Виновен я и в совершении аморальных поступков. Вот сейчас сижу я за столом рядом с Картофелевым, который мне щенка и мебель подарил, сижу, и в глаза ему смотреть не смею, поскольку с женой его тайно встречался. Исходя из вышеизложенного, прошу простить меня, кто сколько сможет и посадить в тюрьму сроком на пять лет рядом с г. Владимиром (у меня там родственники) ".
Инспектор ГАИ Сержант Забубенин".
Бугристов первым увидел вытаращенные глаза Рахметовича, поэтому, стараясь не привлекать внимания гостей, тоже подошел к Забубенину. Когда же он пробежал глазами по салфетке, то глаза его стали такими, не хуже …
ОСТРОВ БУЯН, БУДЬ ОН ОКАЯН
- Жрать хочется, хоть грибы жуй! Слышь, Серый, может, еще раз попробуем?! Ведь должен быть брод где-нибудь? – спросил один, шмыгая носом и почесываясь боком об ёлку.
- Да и так все облазили, надо бы обсохнуть, а то в стае в момент смекнут где мы шлялись, и придется тогда на всех делить! Да и холодновато уже! Короче, я так мыслю: как только морозец чуть прихватит, мы по первому ледку и доберемся. Никуда он от нас не денется! Будет нам гостинец к Новому году! – ответил, улыбаясь желтыми зубами и стряхнув тину с ушей, другой.
- Чур, мне голову! Голова, чур, моя! Детишки давно чупа-чупс просили! – хихикнул первый.
Так разговаривая и гогоча на весь лес, два худых и облезлых волка поплелись в чащу от лесного озерка, где на маленьком островке в избушке сидел Вахи. Наблюдавший за волками все это время Вахи облегченно вздохнул и опять начал забивать мхом щели в стене. Щелей было много, и дуло из них нещадно. Было это два месяца назад, а сейчас Вахи уже съел почти всю провизию, что была в охотничьем домике, и понял, что Бугристов не шутил, обещая ему веселый Новый год. С острова было никуда не деться, так как плавать Вахи не умел. Он честно говорил об этом Бугристову, но тот его слову не поверил, и пока они плыли на остров, для проверки пару раз бросил его с лодки в воду. И только когда Вахи почти захлебнулся, Бугристов решил не забивать дверь в избушке гвоздями и снял с него наручники.
Безуспешно попытавшись в первые дни, как и волки, найти брод, Вахи решил переплыть озеро на бревне. Но и здесь его постигло разочарование: бревна были гнилые и тонули. И тогда Вахи принялся ждать холодов, мысля по льду перебраться на свободу, но теперь ситуация изменилась. Увидел Вахи волков и понял, что холодов ждет не только он. Стал он, мягко говоря, грустить и раскаиваться в своей гнусности. Вахи густо оброс черными волосами и одичал. Он часто выл на луну и гремел пустыми консервными банками, отгоняя волков, но те его не боялись и гоготали на весь лес как африканские гиены…
ОПЯТЬ В ЗАКУТКИ
По пустынным заснеженным улицам ночного города, сверкая фарами и полировкой, мчался огромный джип. Иногда его тормозили нечастые, а может и несчастные гаишники, но, заглянув в салон, желали Нового года и с миром отпускали. Джип тот был Бугристова и мчался он в Закутки, а в салоне гаишники видели на заднем сиденье пьяного в лоскуты Забубенина с удостоверением в руке. Красная книжечка для неутери была на толстой цепочке, зацепленной за ремень, цепочка же подозрительно смахивала на атрибут сантехнического устройства. Все это добавляло достоверности личности Забубенина в глазах его сослуживцев.
Помимо Бугристова с Забубениным в машине был Рахметович с Лейком, Окрошкина с Хоревым и Купер. Ехали молча. Каждый думал о своем, только Рахметович о чужом, поскольку думал он о работе всегда. А быть директором рынка стройматериалов это вам не хухры-мухры. Забубенин часто просил притормозить и ненадолго выходил "подышать воздухом". Бугристов с Рахметовичем изрядно постарались довести его до кондиции, дабы он не пошел каяться к Картофелеву, а сейчас коктейль пиво-водка-шампанское хотел "на люди", этого Бугристов допустить не мог, и рекомендовал Забубенину держать себя в руках, а конкретней - рот. Чем дальше отъезжал от Москвы джип, тем глубже в снег погружались его колеса. К дому Окрошкиной внедорожник подъехал, уже скребя днищем по сугробам. Компания дружно вывалила из машины на двор, и пока псы вместе с Забубениным занимались обходом укромных мест, Окрошкина метнулась в сарай и вернулась оттуда с охапкой зеленых лыж марки "Елочка". Именно за бартер с этими лыжами и отсидел Рахметович в свое время, а лыжи-то вот где оказались, да еще в таком количестве. С трудом преодолев желание огреть Окрошкину этими лыжами, он просунул ноги в резиновые крепления и поковылял вслед за остальными в сторону леса. Со стороны он напоминал пастора Шлага, который тоже был мастером по части лыж. Через час Бугристов обрадовал всех, что почти дошли, а Купер с Лейком учуяли волков, поэтому обрадовались меньше.
- Может, скажем лыжникам нашим? - сквозь зубы рыкнул Лейк Куперу.
- Да не стоит. Толку-то? Ты принюхайся – ружьем-то и не пахнет! Тоже, в лес пошли, гринписовцы хреновы! Придется нам этот вопрос самим утрясать,- гавкнул Купер Лейку, и они рванули в ночной лес. Бугристов недоуменно переглянулся с Рахметовичем и зачем- то еще раз напомнил всем, что Купер кобель, а Лейк такой же, после чего все поскрипели лыжами дальше.
НА СТРЕЛКЕ
Свернув с тропинки, Купер с Лейком побежали напрямки к месту, откуда доносился запах. Через пару минут они были у озера, где на островке заперся от волков в охотничьем домике Вахи, а шесть или семь волков с берега наблюдали за своим собратом, пытающимся по льду перебраться на островок. Волк постоянно падал, а на берегу раздавался очередной взрыв хохота и подтрунивания:
- На хвост, на хвост опирайся, фигурист! – покатываясь от смеха, советовал ему худющий волчище с откусанным ухом.
- Встань прямо и жди попутного ветра в ухи, авось, докатит! – поддакивал другой волк, с облезлым хвостом.
Наконец, волки обратили внимание и на Купера с Лейком. Два пса стояли плечо к плечу, устремив хвосты к звездам. Купер изрядно замерз и его так и тянуло поджать лапу, но он мужественно замер, как сфинкс, и в упор смотрел на волков.
- Это кто к нам пожаловал?! – наконец прервал молчанье волк с откусанным ухом и сделал шаг вперед. – Это что за десертик к нам на праздник новогодний сам причапал не спеша?!! – добавил он, и сделал еще один.
- Десертик причапал с начинкой – можно зубы поломать. А сладкое вообще вредно: от него конъюнктивит случается, а в нашем случае можно и геморрой заработать!- ответил Купер и тоже сделал шаг вперед.
Волк с интересом посмотрел на Купера и, сплюнув сквозь зубы, прорычал:
- Ты, я вижу, хвостатый крученый, хотя и не волк. Слова всякие мудреные говоришь. Мы тут в лесу живем – кого встретим - жуем. Нам тут в красноречии упражняться недосуг, хоть и охочи мы до сук! - волки дружно загоготали, а безухий, продолжая разглядывать мышцы Купера и огромного Лейка и прикидывая, смогут ли они их одолеть, гутарил дальше:
- Так зачем же вы пожаловали? Али так – на прогулку вышли? А может вы потерялися? В лесу дремучем заблудилися? Таки мы вас выведем! Но по отдельности! Мы хоть и дремучие, но про раздельное питание слыхивали! Сначала одного, потом второго! – волки опять заржали, а безухий так и не решил для себя, получится ли поживиться псами али не стоит, поэтому стоял на месте, пытаясь увидеть в собаках хоть какие-нибудь признаки страха и неуверенности, да и манеры Купера заставляли соблюдать некий этикет, принятый у нормальных волков.
- Вы, видать, и впрямь дремучие,- гавкнул на волков Купер, - а то бы знали, что есть по ночам вредно! Ну, нам разговоры разговаривать тоже некогда, мы тут за своим пришли. Заначка, стало быть, у нас тут в домике припасена. Мы, собственно говоря, только за этим, а лекции по питанию я вам в другой раз прочитаю, - с этими словами Купер развернулся и осторожно перебирая лапами посеменил по льду к домику Вахи. Но безухий и еще два волка в два прыжка преградили ему дорогу. Безухий пригнул морду и, оскалив пасть, грозно зарычал псу:
- Похоже, несрастушечка здесь, хвостатый! Какая такая заначка?!! Мы этот люля-кебаб уж третий месяц стережем! А тут, на тебе, подкрученные из города пожаловали! Да и не похоже на вас, чтоб вы заначку свою по назначению использовали! Небось, типа "собака-друг человека"? Выслужиться решили перед двуногими? А нам по хвостатому парите?!! - Безухому показалось, что он нашел зацепку, после которой можно было бы разорвать наглецов, и он решил развить тему до конца, но Купер тоже просчитал ситуацию и поспешил прервать его:
- А кто вас просил его охранять?! Он и так бы никуда не делся! А я вижу, его тут без нас освежевать решили! Ты что, где-нибудь видел, чтоб просто так где-нибудь в лесу столько вырезки валялось?! Наверное, припас кто-то?! Да?! А про "назначение заначки", чтоб ты не сомневался, смотри!- с этими словами Купер на виду у открывших пасть волков быстро перебрался по льду на островок и прыгнул в наполовину заколоченное окно избушки. Через секунду оттуда послышался нечеловеческий визг Вахи, а еще через пару оттуда выпрыгнул Купер. Из пасти Купера капала кровь и свисал кусок штанины. Лейк, как и волки, от удивления открыл пасть.
- Ну, есть еще вопросы по поводу дружбы с двуногими?!!- громко пролаял Купер.
Безухий недовольно рыкнул, но все же нашелся и буркнул:
- Ну, а что ж дальше ты его не рвешь? А? Пожалел? Али спектаклю нам разыгрываешь?!
- А на мне круг не замыкается, серый, мне еще с братвой в городе поделиться надо! Так что проще мне его так перегнать живого, как овцу. Видишь, и овчар со мной не просто так, а для дела! – ответил Купер и кивнул на Лейка. Безухий молча слушал Купера, думая о том, что потеряет авторитет перед стаей, если не выкружит из этой ситуации хоть что-нибудь для свлих. Наконец он собрался с мыслями и зарычал вновь:
- Эко у тебя все гладко выходит! И по хвостатому ты враз все рассудил! Но только вот моментик упустил ты один! Землица та в округе, чай, нашенская! А ты тут свои окорочка раскидываешь! Нас в курс не ставишь, разрешения не требуешь! Не по-хвостатому это! Мыслю я неустоечку с вас за это заполучить! Думаю, пару мослов от заначки вашей будет в самый раз!
Купер какое-то время прикидывал, что, может быть, и стоит Вахи малость подравнять –заслуживает стервец такого, но поскольку хозяин про это никогда не говорил, решил не проявлять самодеятельности. Хозяина Купер уважал и слушался.
- Что в курс вовремя не поставил – согласен! – рыкнул Купер,- но без мослов, боюсь, не доведем мы его. Поэтому предлагаю…- тут Купер задумался, но на помощь пришел Лейк:
- Мешок колбасы вас устроит?!!
Волки одобрительно залаяли и завыли, но безухий рыкнул, и вой враз прекратился:
- Устроит! Только где ж он?!!- сказал он.
- Мы его под утро враз принесем! – пролаял Лейк.
- Це добре, договорились, утром ждем, - примирительно сказал безухий, - только пусть дружок твой с шерсткой короткой с нами останется! Про жизнь городскую расскажет, про питание! Вместе тебя и подождем, я так прикидываю, мы скорей колбаски попробуем!
Не дожидаясь ответа Лейка, Купер весело ему подмигнул и вместе с волками ушел в лес…
В домике у Окрошкиной у печки, где уютно потрескивали дрова, сидел заросший, грязный исхудавший Вахи и грел руки, одновременно запихивая себе в рот огромные куски хлеба, колбасы и всего, что доставала из своей сумки Окрошкина. Напротив него, обхватив голову руками, сидел Бугристов и, подвывая, в сотый раз спрашивал Вахи про Купера. Вахи, давясь, в сотый раз рассказывал, как Купер, наверняка всбесившись, искусал его, а потом убежал в лес с волками. Замахнувшись на Вахи и сказав ему, что такие как он и ногтя Купера не стоят, Бугристов надел лыжи и опять ушел в лес искать своего пса… А в это время Лейк, уже успевший стащить давно примеченный у Окрошкиной в сарае мешок с колбасой, пробирался с ним через лес на встречу с волками. Бугристов почти успел дойти до озера, когда зазвонил мобильный, возвестив о возвращении Купера.
Под добродушное ворчание Бугристова и Рахметовича Купер с Лейком дремали на заднем сидении джипа, летящего в город. Рядом с ними сидел Забубенин, протрезвевший и поумневший, о чем свидетельствовали сильная головная боль и фингал под глазом от Бугристова. Бугристов, как всегда, в краткой, но доходчивой форме довел до Забубенина, что, мол, что сделал, то сделал, обратно не вернешь, а вот признания его на хрен никому не нужны. Посему вину он с него снимает, а чтоб совесть была его (Бугристова) перед Картофелевым спокойна, взяв с Забубенина клятву больше так не поступать, дал ему пару раз по репе. Хорев же, оставив Окрошкину с Забубениным в Закутках, отказался ехать со всеми, и в печали побрел один на электричку…Стерва была, конечно, Окрошкина, но почему то такие и западают в душу.
