 Кредитор договаривается с должником по версии Пушкина. |
|
Следует все-таки признать, что нравы в современном обществе, безусловно, размягчились. Особенно явственно это заметно на примере отношений церкви и бизнеса.
Справку по характеру этих отношений в стародавние времена, естественно, можно получить у Пушкина, в частности, в "Сказке о попе и его работнике Балде". Мужавшим в эру ЕГЭ необходимо кратко ее пересказать. Некий поп, с неразглашенными персональными данными, вступил в сделку с авторитетным предпринимателем Балдой.
Когда пришло время расчета по обязательствам, которые Балда исполнил полностью и надлежащим образом, поп стал уклоняться от платежа и попытался "развести" кредитора, "переведя стрелки" на чертей, справедливо надеясь, что те Балду "закошмарят". Но не тут-то было. Балда оказался круче, чертей "поставил на счетчик", да и с попом поступил отнюдь не по-христиански, а как самый последний коллектор, применяя методы воздействия, в результате которых незадачливый должник прыгал до потолка, лишался языка, и, в конце концов, Пушкин констатировал, что у "старика вышибло ум".
И при всем при этом, мы не можем не заметить, что симпатии "Солнца русской поэзии" целиком и полностью на стороне Балды. Как говорится в переводе с латинского: "О, времена, о нравы!".
После этого особенно приятно погрузиться в пучину гуманизма сегодняшней действительности. Сюжет сродни Пушкинскому "Балде" разыгрался в наши дни в Нижегородской области. Местная Епархия РПЦ по доброй поповской традиции справедливо полагая, что деньги – зло, не сочла возможным наделить ими членов паствы, выполнивших для церкви определенную работу. Члены паствы поступили не совсем по-христиански, хотя, конечно, и не как изувер Балда, а именно обратились в арбитражный суд, а конкретно к судье Назаровой Е.А. Ум у бабы оказался "догадлив, на всякие хитрости повадлив". Преисполнившись христьянского милосердия, она склонила стороны к воистину соломонову мировому соглашению, по которому истец получает чуть меньше половины истребуемой суммы в ненадежных российских рублях, зато остальную - в самой твердой из валют – в милосердной христьянской молитве.
Да, да. По условиям мирового соглашения ответчик должен молиться за истцов, намолив им аккурат на 258 тысяч рублей с небольшими копейками.
Для справки: если в религиозном экстазе случится намолить лишнего, тогда у истцов произойдет неосновательное обогащение, коеe они должны будут возместить, естественно, не встречной молитвой, а опять же совершенно банальными деньгами.
Этот, казалось бы, частный и мелкий случай открывает, на мой взгляд, очень глубокие перспективы и дает в наши исстрадавшиеся руки механизмы, способные вывести страну не только из экономического, но и мировоззренческого кризиса. Первое, что бросается в глаза: наделяя (и справедливо) молитву меновой стоимостью, мы в перспективе можем сделать ее универсальным средством платежа, твердой, не подверженной инфляции валютой, не восприимчивой к колебанию курса доллара. С этой валютой мы в одночасье победим коррупцию и создадим надежный моральный базис для материального накопления взамен хилой "протестантской этики", что явится невиданным доселе стимулом деловой активности. Эмиссию новой валюты в форме индульгенций можно смело доверить Московской Патриархии, главой соответствующего банка, после упразднения ЦБ назначать по должности Митрополита Московского и Всея Руси. Аминь!
P.S. Технический вопрос конвертации христианских молитв в исламские и иудейские может быть решен в рабочем порядке.
