 Селивановы - дед Николай и внук Илья. |
|
Нет ничего проще, чем создать скульптуру. Достаточно воспользоваться ноу-хау Буонаротти. Взять камень и отсечь от него всё лишнее. Но "камень" это не только исходный материал, без которого не существует яви, это еще и тяжесть, инерция, косность человеческая, влекущая на дно, в небытие, в "холодный сон могилы".
От этого лишнего и надо освободиться, без этого невероятно творчество, это в каком-то смысле и есть само творчество.
Ночь, что так сладко пред тобою спит,
То ангелом одушевленный камень:
Он недвижим, но в нем есть жизни пламень,
Лишь разбуди - и он заговорит.
- Молчи, прошу, не смей меня будить.
О, в этом век преступный и постыдный
Не жить, не чувствовать - удел завидный...
Отрадно спать, отрадней камнем быть.
(Стихотворение приведено в книге Стендаля "Жизнь Микеланджело" перевод Фёдора Тютчева).
Эти заметки навеяны просмотром фильма Владимира Паршикова "Селивановы. Мы дома".
...Кадры открытия памятника Святославу в Серпухове. Спадает покров. Крики радости рождения нового мира.
Собственно процесс всматривания в фильм и есть путешествие, открывающее новый мир, новое пространство, новый космос, приоткрывается завеса таинства освобождения, отсечения лишнего, по чуть-чуть, до мельчайших деталей, до совершенства.
Не пытайтесь повторить этот эксперимент легкомысленно, освободившись от всего ненужного - вы, быть может, растворитесь в небытии.
После того как искусствоведы исчерпали хвалебные эпитеты, а публика утомилась рукоплескать режиссеру, слово узурпировал 9-летний сын Селиванова Василия. "Это не человек!" - сообщил он изумленной публике свое экспертное мнение, объясняющее всеобщую эйфорию (В каком-то смысле Володе Паршикову не повезло. Вряд ли когда-нибудь еще он удостоится столь высокой оценки своего творчества ("Ты, Моцарт, Бог, и сам того не знаешь. Я знаю, я"). А ведь действительно сверхчеловеческое, слишком сверхчеловеческое было явлено в этот вечер в Белом зале Дома Кино.
