 |
|
Венецианский юнга и флорентийские бомжи
Более трех недель пересаживался из одного туристического автобуса в другой почти без передыху. Переехал Италию вдоль и поперек несколько раз, да еще в изнурительную летнюю жару. И зачем большинство туристов едет сюда именно летом? Самоуверенность человека севера, мечтающего добраться побыстрее до солнца, а там уж будь, что будет: пусть кожа сползает слоями, пусть находишься в постоянном предынфарктном состоянии, пытаясь вынырнуть из нескончаемого человеческого киселя, текущего по улицам итальянских городов и днем и ночью; а еще и сезонное вздорожание всего и вся, и пекло, и пот на глаза... плевать, доехали, щас кааак налопаемся Веронезе-Тицианов с макаронами и запьем все это кьянти с водкой напополам, чтоб до отрыжки, чтоб уж долго не захотелось ничего такого, чтоб зимой в сугробах вспоминать все это почти как счастье...
Русские нынче самые главные потребители культурных ценностей в Европе и, наверное, в мире... И ведь действительно потребляют, – не только же гучи с габаной: группами и поодиночке скачут по городам и весям с экскурсоводами или с путеводителями, а нынче с планшетами – там тоже про все есть; стоят, задрав головы на архитектуру и раскрыв рты на всех европейских площадях. Выйди в полдень на Сан Марко в Венеции и крикни громко: "Таааняаа..." Пол площади женщин обернется на призыв, а там ведь еще и Любы, и Маши, и Наташи тоже есть... А если позвать Колю или Сашу, то мужики повысовываются из всех гостиничных окон...
Если лет 10-15 назад в Италии было трудно купить путеводитель на русском, то нынче останавливаешься у придорожного кафе на шоссе из Рима во Флоренцию, а таам — чес слово! – путеводители исключительно на русском и на китайском, на других языках даже и нет уже. При выходе из Ватикана сувенирная лавка, тоже самое – литература на русском, английском и китайском, персонал уверенно изъясняется по-русски, хотя все они итальянцы; только одна какая-то девушка из России или Украины, – наверное, для языковой практики итальянского персонала держат. Еще хорошо то, что русские начинают чувствовать национальную солидарность вдали от родины, раньше шарахались...
При этом сейчас уж на европейских дорогах можно встретить русских всякого сословия и состояния вплоть до самых непредсказуемых случаев и типажей. Ну вот вам две встречи...
***
В Венеции русская официантка с двум высшими образованиями (одним русским, другим итальянским), сын которой учится в венецианской военно-морской школе, рассказывала, что сидело у нее тут недавно несколько русских парней с девицами – на площади под зонтами. Вдруг внезапный ветер от лагуны, все зонты вон – разлетелись по площади, переворачивая столики с напитками... Хозяин кафе в ужасе, официантка в сильном расстройстве пытается схватить еще не улетевший зонт. Затем, как она рассказывала, все остальные посетители с интересом наблюдали из укрытия, как она с русскими парнями бегала по площади, спасала зонты. Кроме русских никто в деле восстановления порядка и гармонии участвовать не стал; начался дождь, мокрота... то ли русские хотели услужить соотечественнице-официантке, то ли это вообще была естественная акция солидарности с международным человечеством (всеотзывчивость :))), но в любом случае, кроме этих русских за зонты никто "не вписался".
"Мы добрые", – с высоты своего итальянского опыта разъяснила мне официантка и широко улыбнулась. Это, кстати, то самое кафе, куда я прежде несколько лет ходил есть "суп под конем" ( Суп по конем ) – памятником кондотьеру Коллеоне, одному из первых конных памятников Возрождения (кафе так и называлось – Лошадь, только по-итальянски); с тех пор, как сменился хозяин кафе с итальянца на американца, суп стал в полтора раза дороже, вдвое жиже и порция меньше, зато появилась милая русская официантка Светлана, с которой мы сдружились. Иной раз есть этот жидкий суп я оставался лишь ради нее.
В Венецию ей пришлось переехать из Турина, города на северо-западе, где у нее была хорошая работа по профессии, полученной в итальянском институте (что-то такое экономическое), потому что мальчик заболел морем, захотел стать военным моряком, а лучше всего в Италии это сделать именно в Венеции. Начитался книжек про морские путешествия, про флот, увешал всю квартиру фотографиями военных кораблей, везде стояли модели, висели рули и какая-то символика, и она уступила мечте сына, пришлось бросить хорошую работу, переехать в Венецию и устроиться здесь официанткой, чтоб поддержать его сблизи. Венецию она по-своему полюбила — площади и церкви, ветер с лагуны, остатки голубей, но как только с сыном все определится, постарше станет, собирается все же вернуться в Турин, – не для того же училась в институте, чтоб вот тут пиво разносить... Сама она родом из Воронежа, когда-то познакомилась с итальянцем, еще будучи студенткой, переехала в 90-е, родился сын, ну а потом с мужем развелась... хорошо, что к тому времени уже была работа: "Ты же знаешь как с итальянцем жить... ревновал меня к русским знакомым, даже, кажется, к русскому языку... ну я терпела сколько могла, а потом сказала себе — а зачем? Я все уже умею сама. Зачем мне забывать, что я русская... Я уже никакой другой ведь не стану, даже если очень захочу... Он ошалел, не хотел отпускать, умолял остаться... да я знала, что все будет по-прежнему. Я тогда поняла, вот если бы все было тоже самое, только бы я была итальянкой, тогда бы и ревновать было не к чему... ты знаешь, как они говорят: жену и быков надо брать из своей деревни... Наверное, они правы..."
Светлане около 40, наверное, чуть меньше, но она по юношески стройна и очень привлекательна — худышечка с большой грудью... Представляю, что было лет 15 назад...
А сын-то говорит по-русски? – спрашиваю.
Очень плохо, – морщится Света, – он же, муж, запрещал нам говорить, даже, считал, что мы с сыном от него какие-то секреты по-русски скрываем, ну или в будущем скрыть сможем... Прям орал, когда слышал русскую речь, в результате сын говорит через пень колоду... Поначалу, лет в 5 еще болтал, но потом снова позабыл, поскольку при муже мы не общались, а потом уже привыкли по-итальянски... я училась же на итальянском, ну и он тоже. Так что домашний язык у нас теперь итальянский. Правда, в последнее время, уже когда в морскую школу поступил, стал больше интересоваться Россией, историей и даже сам предложил разговаривать с ним по-русски, когда приходит в увольнение. Сейчас мы это делаем, я ему читаю вслух что-нибудь простенькое, потом разбираем. Ему уже 16.
Светино обаяние и прямодушные рассказы о себе и итальянской жизни искупали и недоделанность супа, и возраставшие цены на напитки. Последнее было ожидаемо, прежний хозяин, венецианец, которого я знал, вел дело без должного рвения, без натуги — так не наживешься (а зачем еще кафе на одной из самых знаменитых венецианских площадей?). Как все аборигены, которым многое дано по рождению, он, кажется, был вяловат и старался, чтобы дело не мешало ему жить медленно и с наслаждением. Хотя исторически, пожалуй, это не венецианское качество, венецианцев всегда отличала повышенная деловая энергия и даже алчность, жажда наживы... Вспомнить хоть автора самого знаменитого бестселлера средних веков Марко Поло, замучившего в конце жизни близких родственников имущественными судами по мелочам. Вот он настоящий венецианец, каким этот тип состоялся в истории, без этой почти мистической алчности Венеция бы не стала на 5 веков владычицей морей. Сейчас уж венецианец пошел не тот, как, впрочем, и римлянин пошел не тот, как, наверное, и москвич... У Антонио, прежнего хозяина, суп был густ, дешев (с меня как со своего постепенно перестали даже брать традиционную доплату за салфетки – коперто), скатерти были простоватые, клетчатые, в кафе всегда сидела куча галдящих родственников, которые активно общались с посетителями... Тут же и дети какие-то в колясках находились, бабушки... если посетителям мест не хватало — родственники теснились и помогали Антонио выполнять заказы... При американском хозяине все устроилось чинно и молчаливо — с белыми скатертями и отпугивающей стерильностью, цены тут же возросли буквально на все, но исчезла атмосфера простоты и семейного балагана; исчез и посетитель, сократился до залетных американцев и японцев, – им все дешево.
Я продолжал ходить на любимую площадь к любимому коню, в основном чтобы пообщаться со Светой, увидеть ее счастливую улыбку и ее фирменную светлую прядку, спадавшую на щеку, которую она время от времени поправляла, а иногда и дула на нее из уголка рта вверх. Постепенно при ее посредничестве нам удалось довести густоту подаваемого мне супа до приемлемого уровня, она что-то говорила американскому хозяину, показывая на меня, – и жить стало существенно веселей... Она по-прежнему болтала со мной урывками между заказами, а иногда даже коротко присаживалась, делилась успехами сына: он прочитал первую русскую книгу, это была "Книга будущих адмиралов", и готовится к первому учебному плаванию по Адриатике. Я невольно засмеялся:
Что ты смеешся? Что он прочитал детскую книгу? Но ведь он не очень еще по-русски соображает, а там ему половина слов уже известна – корабли, сражения... Так что пошло на пользу и читал с интересом. Я специально просила родственников переслать мне ее из России.
Я сказал, что смеюсь, скорее, совпадению... что лет более 30-ти назад книжка из этой серии была моей настольной, когда я был в возрасте чуть меньшем, чем ее сын. И прочитанная в подростковом возрасте эта книжка определила на некоторый срок мою судьбу – носила меня по войнам и приключениям... Она называлась "Книга будущих командиров", я знал ее практически наизусть. Она у меня и по сию пору стоит подклеенная и залатанная на видном месте, иногда беру – листаю.
Здесь уже рассмеялась Света... Действительно – совпадение.
Однажды после перерыва в два месяца я снова пришел в это кафе, но не застал уже ни Светы, ни белых скатертей, ни даже американского хозяина, все было в очередной раз иначе; за стойкой стоял китаец, на стенах висели драконы... Видимо, одной, даже американской, жажды наживы бывает мало для успешного дела, по меньшей мере, в Венеции. Разве что за китайца можно быть спокойным, у них все всегда получается... Едва ли не половина ресторанов в Венеции, да и вообще в Италии, перекуплены китайцами и процветают. При этом они продолжают кормить итальянской традиционной едой... Ведь люди же едут в Италию попробовать макарон, а не утку по-пекински...
Я спросил у подскочившего официанта, где русская официантка, что здесь работала прежде? Он сказал, что ушла в другой ресторан, но куда он не знает. Телефона Светиного у меня не было, как-то и в голову не приходило его взять... Что я Гекубе? Просто клиент, хоть и соотечественник... Но вот сейчас бы я как раз и позвонил ей, чтобы перебраться сидеть в ее новое кафе, пусть даже и без коня... Все же есть и пить приятней, имея в поле зрения знакомого человека, это я давно для себя решил...
Хлебать без Светы этот суп для бедных за несообразные деньги не было и вовсе никакого резону, и я стал ходить в другое кафе, на другую площадь... и началась для меня какая-то новая венецианская история. И я подумал о том, что вот даже я уже прожил с этим городом целую жизнь – за 15 лет... Например, уже трех хозяев этого ресторанчика пережил... Они остались в моей памяти и моих записках, связанные с разными знакомыми и полузнакомыми людьми, с которыми я сюда заходил все эти годы... Останется навсегда и Света со своей падающей на щеку светлой прядью, радостными улыбками мне навстречу, ее русско-итальянским юнгой-сыном, с которым у нас так замечательно совпали книжные пристрастия, жаль только, что теперь уже не узнаю – прочитал ли он свою вторую русскую книгу, и что это была за книга....
***
Во Флоренции после экскурсии побрел с одной прекрасной экскурсанткой... купили арбуз, вино, смотрим – где бы присесть... По пути садик с деревьями, тенью и многочисленными лавками, что не часто бывает в центре городов... За углом семейный дом скульптора Микеланджело; может, чем черт ни шутит, и он на этих лавках сидел, вино себе тоже попивал с девчонками... Хотя вряд ли, лавки все же не выглядят на конец 17-го, да у него и дом же за углом, не было необходимости квасить на лавках... На одной из них теперь сидит какой-то умный – шлепает по клавишам ноутбука; на другой два бомжа – мужчина и женщина, в меру потертые, рядом вещи в пакетах, – у бомжа же все необходимое для жизни с собой. Мы сели еще на одну, едим арбуз, запиваем вином... Бомжи на нас поглядывают, вяло переговариваются, нам особенно не слышно... Потом женщина встает, подходит – ей от 30-ти до 60-ти, у бомжей не поймешь возраста – и спрашивает по-итальянски сигарету. Я спрашиваю – одну или две? – кивая на мужика. Захотелось побыть щедрым... Она говорит, ну – лучше две, едва заметно улыбается. Даю две, она спрашивает – откуда я?
- Dalla Russia.
- Da dove in Russia?
"Вот, – думаю, – тоже мне любознательная... большинство итальянцев вообще ничего кроме Москвы и Питера и не слыхали".
- Da Mosca...
- А я из Ленинграда, – радостно говорит бомжовая тетка на чистом русском, называя город по-старинному.
- О, я тоже из Ленинграда, – сказала игриво моя спутница.
- Даа? Боже, как это прекрасно, – оживилась бомжиха, глаза зажглись, – как это замечательно! Ну и как там?
- Да все хорошо, погода как всегда плохая, а вы давно оттуда?
- Да уж лет пятнадцать, наверное... или больше. Теперь вот на родину хочу, хватит... Задолбала уже эта хорошая погода, – сказала она похмурев и закурив сигарету. – А это мой муж, он итальянец, он просто болен сильно, – указала она на своего спутника, оставшегося на лавке и не сводившего с нас ожидающих нетерпеливых глаз... Муж, как и женщина, больны были, в основном, алкоголизмом. Впрочем, может и еще чем-то, всегда ведь трудно судить, что заставило людей не жить в домах и не насиловать себя в борьбе за выживание, как, например, я. Если это просто скука от однообразного человеческого копошения, то для меня это самая убедительная мотивация бомжизма. Сам бы вот лег в этом флорентийском садике на лавку возле дома Микеланджело и... пошли все нах...
- Живете здесь? – спросил я.
- Да, мы недалеко здесь живем, вон там у Санта Кроче, – показала она в нужную сторону.
- О, это где Мазаччо, я знаю, – блеснула эрудицией моя спутница.
- Нет, это где немного Джотто, – мягко улыбнулась женщина, – Мазаччо в Санта Мария дель Кармине, там есть такая капелла Бранкаччи, вот там...
Кусок арбуза застрял у меня в горле от изумления; думаю, не меньше удивилась и моя молодая спутница.
- Вы тоже экскурсоводом подрабатываете? – спросил я.
- Нет, я сейчас временно безработная, – ответила женщина, не расслышав иронии, – просто когда-то я закончила художественную академию в Питере и поехала сюда изучать живопись... Где как ни во Флоренции это делать? Потом познакомилась со своим будущим мужем, – она обернулась на мужика, тот был явно обеспокоен долгим уже отсутствием своей подруги, и крикнула ему: "А спетта, а спетта, Энрико", а потом продолжила. – Он тоже художник, только итальянский... Талантливый... Итальянцы все талантливые.... У нас были даже выставки совместные... А потом он заболел, а я вот зависла здесь, – она говорила это спокойно-бесстрастно, но хмуро, как о чем-то давно отболевшем...
- Хрена се, вы в Репинке учились? – не удержался я от возрастающего удивления, заведение ведь не рядовое, известное.
- Да, в Репинке, а что – не похоже? – улыбнулась бомжиха и посмотрела на меня на миг прояснившимся взглядом, почти кокетливо... а перед тем у нее была только муть в глазах. – А можно еще сигаретку?
Я отдал ей раскрытую пачку, у меня еще были. Потом женщина сжала кулак, оставив внутри его пустое пространство, как будто обнимает стакан, подняла его на уровень груди и, заминаясь, говорит: – А вот если бы я сюда принесла... – и неловкая пауза. Я не даю ей договорить неудобное... – Если вы придете сюда со стаканом, то я вам, конечно, налью. Женщина очень обрадовалась и торжествующе сверкнула глазами в сторону мужа... – Я ему говорила... – пробурчала она себе под нос, а потом представилась: Меня Людмилой зовут... А вы знаете, как я поняла, что вы русские? Я же сразу поняла, только проверить хотела...
– Да, конечно, знаю... Итальянцы не пьют вино в парках из горлышка, тем более с арбузом... Людмила радостно закивала. – Я сразу сказала мужу: это русские, они нам и нальют, и сигаретами угостят. Он не верил... Я выиграла... Она побежала за стаканом, а я хлебнул еще из бутылки немного и нужно было идти к автобусу... Бутылку отдал подошедшей женщине. Тепло распрощались... "Приезжайте к нам еще, найдете нас у Санта Кроче или прямо здесь", – сказала на прощанье вежливая флорентийская бомжиха родом из Санкт-Петербурга.
- Ну или вы к нам в Питер, – ответила моя спутница.
22. авг 2014
