Родное и заграничное

Алексей Козлачков, русский писатель и журналист.

Родился в подмосковном Жуковском в 1960 году. После окончания военного училища более двух лет служил в Афганистане. Затем учился в Литературном институте в Москве, работал в центральной печати журналистом, издавал собственные газеты и журналы. Печатался с очерками и рассказами в различных литературных изданиях. Широкую известность писателю принесла повесть “Запах искусственной свежести” (“Знамя”, № 9, 2011) об Афганской войне, которая в следующем году была отмечена «Премией Белкина», как «лучшая русская повесть года». В 2014 году издательство ЭКСМО выпустило большой том прозы писателя. В начале 2020 года в издательстве Питер вышла новая книга избранных военных повестей и рассказов «Батальон в пустыне».

С 2005 года живет и работает в Кельне. Много лет Алексей Козлачков в качестве гида возил по Европе русских туристов и делал об этом остроумные записи в своем блоге. В переработанном виде многолетние записки составили основу новой книги "Туристы под присмотром", очерки и рассказы из которой мы публикуем на нашем сайте. Кроме того, мы регулярно публикуем здесь очерки и рассказы писателя на самые разные темы — о жизни, политике, людях. Блог Алексей Козлачкова на ФБ: facebook.com/alex.kozl

Бельведер. Вид из верхнего дворца на нижний, и парк, похожий на плац.
26 ДЕК. 2018 | 14:52

Венские очерки. "Чувство Вены"

Заключительная часть очерков вслед поездки автора в Вену в сентябре 2018 года. ( Начало очерков здесь, здесь и здесь )

Дворец Савойского, Климт и Кокошка, парковый геометризм, где нет места портвейну. Русская церковь, росписи Зенона. Памятник павшим и Венская наступательная операция. Что самое важное в квартире Моцарта. Чем австрийские города отличаются от итальянских, чувство Вены.

Климт на каждой банке

На следующий день, совершив ритуальный завтрак в кафе "Централь", о чём я также подробно написал в своем отчете о венских кухнях и кондитерских, мы направились в Бельведер – дворец принца Евгения Савойского, выдающегося австрийского полководца 18 века.

Бельведер обязательное место для обозрения туристами в австрийской столице, он у нас стоял в ряду с Венским лесом и Шёнбрунном. Нужно было выбрать одно из трех, выбрали его, во-первых – потому что самый близкий, во-вторых, там ещё и картинная галерея, в-третьих, и это, наверное, оказалось главным – там ещё и известная русская церковь при посольстве недалече, хотелось и туда зайти.

Бельведер - два дворца начала 18 столетия, верхний и нижний, разделенные огромным, спускающимся вниз парком, больше похожим на пустырь или на военный плац, слово "парк" здесь как-то даже и неуместно. Кажется, я представляю замысел архитектора: из верхнего дворца должен был открываться просторный вид на нижний (не такой уж, кстати, и красивый, так что сама идея была непродуктивной), ничто не должно было загораживать перспективу. В результате получилось огромное геометризированное пространство, совершенно лишённое уюта, растений и вообще какого-то чувства природы, чего обычно ожидаешь увидеть/почувствовать, когда слышишь слово "парк". Пока-то дойдешь от верхнего дворца к нижнему, уже начинаешь уставать от тоски, да ещё у меня и мозоль вчерашний прорвало. Но по такому парку и без мозолей гулять мало удовольствия, тени нет, лавок тоже – хоть бы было где портвейну выпить в кустах на лавке, это для меня навсегда со студенческих времен является образцом городского уюта, да что там – и красоты тоже. И чтоб было где с девицами пообжиматься в кустах после портвейна. По такому парку и гулять-то не хочется. Кажется, в Австрии, как и в Пруссии, - за что бы ни взялись — за парк или за детскую площадку – всё плац получается, маршировать удобно, но ничего больше.

Анонсы, зазывающие в галерею верхнего Бельведера, сообщают, что там много Климта, Шиле и Кокошки, а также "других австрийских художников XIX-XX веков". Эти три знаменитых художника "венского сецессиона" – главные зазывалки. Климта действительно много, даже немного слишком много (как говорят немцы), им густо усыпана уже сувенирная лавка, через которую осуществляется запуск посетителей на экспозицию – удачный маркетинговый прием. Здесь анемичные климтовские красавицы, утопающие в цветах, сползают с каждой открытки, галстука, пуговицы (тарелки, матрешки, спички, блокнота, пузырька, платка, очешника, не хватало только еще туалетной бумаги и напрасно — она бы разошлась влет). Так же, как и чешский Муха, он оказался универсально пригоден для оформления ширпотреба, никого кроме Климта в этом качестве в лавке обнаружить не удалось. Я не разделяю повального восхищения Климтом, его живопись кажется мне однообразно-бесстрастной, если не сказать больше – слащаво-декоративной, лишенной хоть всплеска энергии и хоть тени эмоций на изображенных перламутровых лицах. Всегда удивляло, когда приходилось читать о повышенном "эротизме Климта", всмотритесь — его дебелые безжизненные отполированные красотки сами как будто стекают с его густо унавоженных цветами картин. Куда более драматичные и значительные, на мой взгляд – Оскар Кокошка и даже умерший очень молодым Эгон Шиле – не имеют такой широкой популярности, вполне возможно, именно потому, что репродукции их картин не ложатся столь удачно на банки, пудреницы и флаконы для духов. Трудно представить майку или пудреницу с изломанными, как будто пронизанными болью, фигурами Шиле или с репродукциями страстной, взвихренной живописи Кокошки. Может быть, живопись как и художники, в принципе, делятся на тех, кого можно пришпандорить на пудреницу, а кого нет. Не знаю, правда, какое качество живописи это обнажает. Но я ж не искусствовед, а так — досужий путешественник, а жену нашу, которая искусствовед, мы столь колхозными размышлениями беспокоить не стали.

Словом, через два с половиной часа мы вышли и из этой галереи...

Русская церковь

До русской церкви в Вене – Свято-Никольского собора – идти от Бельведера всего лишь минут 10-15, погода была прекрасной — солнечно-нежаркой, абсолютному ощущению счастья немного мешал только мозоль на правой подошве.

Храм расположен в посольском районе, прошли испанское посольство, бразильское, ещё какое-то, в конце улицы уже увидели купола православной церкви, она на территории русского посольства, напротив входа в церковь – иранское посольство. Главные "друзья" Америки в одном углу, надо бы еще китайское посольство поискать. Надеюсь, оно где-то рядом, и это облегчает нам стратегическое партнерство. Как сказала нам накануне безо всякой связи с реальностью талантливая экскурсоводка Аня: "Вена город шпионов, кругом одни шпионы". А когда я переспросил – с чего она это взяла? – она ответила коротко и утвердительно: "Ну, так..." В смысле – об очевидном не спрашивают, спроси еще, почему небо синее.

Райончик совершенно пустынный в субботу днем, просто ни души. Здесь, наверное, и вообще обитают только дипломаты и полицейские охранники с автоматами. А по выходным посольские осуществляют полноценную рекреацию за городом, а охранники бдят. Но не стоят, как у нас истуканами в будках под стеклом (или у нас тоже уже не стоят? не обратил внимания в Москве), а вольно так расхаживают вдоль и поперек возле охраняемых объектов, жадно разглядывают редких прохожих, особенно женщин, с готовностью отвечают на вопросы. На одного из них мы и напустили нашу симпатичную жену, и тот любезно разъяснил как дойти до церкви.

Храм прекрасен и знаменит. Заложен Александром III, достроен Николаем II, c 14-го по 45-й по понятным причинам был закрыт, потом его уже после взятия Вены нашими войсками отрыли специально прибывшим из Москвы архиепископом Фотием, капитально отремонтировали при помощи Советской военной комендатуры и даже в 1948 году на звоннице установили новый главный колокол с надписью – "От победоносной Русской Армии".

Интерьеры Свято-Никольского собора в Вене, расписанные знаменитым иконописцем архимандритом Зиноном.
Интерьеры Свято-Никольского собора в Вене, расписанные знаменитым иконописцем архимандритом Зиноном.

С 2003 по 2008 была проведена масштабная реставрация и ремонт собора: позолочены купола, переложена старая кладка, восстановлена цветная черепица на крыше. Изразцы на фризе – из Италии, новые колокола – из Воронежа, впервые за всю историю весь собор был расписан. Одним из спонсоров ремонта и реставрации выступила мэрия Вены. Меня удивила эта информация, прочитанная в купленной книжке о соборе. Куда смотрели австрийские патриоты? Или кто там за этим должен наблюдать, чтоб государственные денежки не перетекали в мракобесие? Патриоты здесь, кажется, не при чем. За этим должны наблюдать прогрессивные лево-зеленые активисты с непременным ихним "Богом в душе", – то есть примерный аналог нашим нынешним "либералам". Мало того, что австрийские власти свое католическое мракобесие спонсируют, включая финансирование обязательного религиозного образования в школе и аттестацию по нему, так ещё и на чужое, "православное мракобесие" деньги отстегивают – совсем уж на ветер. Это у нас толпы оголтелых прогрессивных следопытов ищут – не утекла ли государственная копейка на мракобесие, помню, знакомец нашел-таки 5 млн рублей, однажды направленных Путиным из личного президентского фонда на поправку крыши в некоем дальневосточном храме, и торжествовал – яркое свидетельство гнусного слияния государства и церкви. У меня есть несколько знакомых, повернутых на борьбе с церковью, которые считают, что разные там спортивные и детские площадки власти строить должны, это их обязанность, а отвести такую же площадку церковной общине под строительство храма, чтоб община его сама и построила — это преступление. Ну, в смысле, права физкультурников и родителей соблюдать надо, а верующих — нет, они не граждане, не избиратели, они мракобесы. А тут вот мэрия Вены участвовала деньгами в восстановлении церкви другого государства и другой конфессии. Сейчас в России принято крыть западную толерантность, обличать ее как чуть ли ни как свидетельство надвигающейся гибели западного мира, но вот это тоже, кстати, она.

Храм еще тем замечателен, что во время последней реставрации расписала его группа художников под руководством знаменитого современного иконописца из Псково-Печерского монастыря отца Зинона. Об этом я узнал только из книги, купленной в соборе, то есть уже когда оттуда ушли, но росписи поразили нас сразу, кое-что мы сфотографировали. Росписи в пастельных тонах с преобладанием голубого и синего – добавляют в храм радостного света, это было необычное впечатление.

В церкви было пусто, служба только вечером, молились лишь две женщины со священником, а пожилая женщина в свечной лавке продала нам свечи и охотно ответила на вопросы: "Спрашивайте, спрашивайте, если чего не ясно".

Неясного было мало, но я спросил – много ли народу бывает на службе? Она округлила глаза и таким значительным шепотом сказала: "Полно! Просто встать некуда! Все не помещаются... Мы же возрождаемся!", – сказала она еще более значительно, как будто укоряя меня за то, что я этого до сих пор не понял. Костяк прихода составляют, конечно, русские, но в целом община очень пестрая по составу: украинцы, белорусы, сербы, греки, словенцы, даже африканцы есть и сами австрийцы. "У нас службы на австрийском языке тоже бывают, - сказала женщина, - австрийцы тоже к нам приходят, мы их просвещаем и обращаем... вот так-то...".

Рождество Христово. Архимандрит Зинон. Вена, Свято-Никольский собор
Рождество Христово. Архимандрит Зинон. Вена, Свято-Никольский собор

Мне показалось, что я не расслышал языка, переспросил – на каком языке?

– На австрийском, – улыбнулась женщина, – на ихнем, на венском...

При церкви работает воскресная школа, в том числе, и по-немецки. Оценки, полученные в этой школе, идут в зачёт и обязательную аттестацию для православных детей, учащихся в австрийских школах по предмету "Религия".

Возле свечного ящика стояла еще и коробка для сбора средств луганским детям, это тоже приятно поразило.

А на обратном пути из церкви в трамвае мы проезжали мимо памятника советскому солдату, я про него ничего не знал, но понял, что это памятник нашим солдатам издалека – по каске. А позже еще прочитал, что в боях за освобождение Вены потери Красной Армии составили 167 940 человек, из них безвозвратные — 38661. В операции по освобождению участвовали и болгарские войска, потери соответственно общие – 9805 человек, из них безвозвратные — 2698. Всякий раз, когда читаю про потери Красной Армии при освобождении европейских городов, не могу прогнать мысли — да шла бы эта Вена (Прага, Будапешт и прочее подобное) со всеми своими сецессионами, Моцартами и шницелями... венским лесом! Пусть бы ее союзники ее брали, тем более, что они бы с удовольствием, фрицы им сами сдавались. А нам-то они вовсе и не думали сдаваться, и Венская стратегическая наступательная операция, которая осуществлялась силами двух фронтов — 2-го и 3-го Украинского – тоже полна всевозможных наступлений, отступлений, контрнаступлений, окружений и прорывов — всего этого кровавого военного драматизма и ожесточения, как будто это дело было в 43-м и на своей территории. И зачем это все? Все равно потом завоеванную нашей кровью Вену разделили между союзниками на 4 зоны оккупации, в том числе, и смешным французам нарезали кусочек.

Из приятного: вычитал также, что никаких покушений на снос памятника или там облить чем-нибудь – в австрийской столице не было, золотой щит нашего бойца с гербом надраен и ослепительно блестит на солнце. И это прекрасно.

Моцарт, усыпальница Габсбургов, дама с собачками

Самолет наш из Вены был часа в три с чем-то, до аэродрома 20 минут – хорошо, была ещё уйма времени погулять по городу – до часу дня. Мы успели ещё в два небольших музея и посидеть напоследок в популярном венском кафе на нежарком сентябрьском солнышке.

До собора нам ходу 5 минут, с утра, не разлеживаясь, зашли ритуально попрощаться. А там рядом в 50-ти метрах как раз и музей-квартира Моцарта, Домгассе 5. Это одна из 13-ти квартир Моцарта в Вене, в которой он с семьей прожил больше, чем на других квартирах в Вене, два с половиной года с 1784 по 1787 год, это были лучшие и самые успешные годы Моцарта, было много заказов, он был знаменит, здесь он написал "Свадьбу Фигаро". Всё остальное уже было сильно хуже: и квартиры, которые потом снимались только в пригороде, и успех, и заработки. Шестикомнатная квартира плюс кухня во втором этаже (это по-нашему, а по-европейски в первом - пьяно nobile) стоила 460 флоринов в год. К примеру, чуть позже жалование Моцарта на должности придворного композитора составляла 800 флоринов в год, известный композитор Сальери на той же должности получал всего 430 флоринов. То есть сумма гигантская, которая была ему кармана лишь в это короткое время жизни.

Нельзя сказать, что это какой-то сногсшибательный музей. Отзывы в интернете один за другим говорят: фи, бумажки какие-то, ожидали большего, жалко потраченных денег.

И действительно – нынче под музей отведены целых три этажа здания, но, честно говоря, там и на одном-то смотреть нечего. Оригинальных вещей нет, нет даже оригинальных документов, все письма, рисунки и ноты – всё копии, мебель случайная. Бывает в иных музеях мебель и вещи тоже не оригинальные, но при этом подобранные или сделанные по каким-то фотографиям или рисункам, которые остались, как, например, значительное количество интерьеров в "Музее Сисси". Про Моцарта мы ничего не знаем — нет ни рисунков, ни фотографий, музейщики даже не знают что было в каждой из этих комнат, только предполагают, по сути — пытаются угадать. Здесь могла была спальня, здесь бильярдная, да ещё и рояль стоял. Известно, что Моцарт любил играть в бильярд, агрегат весьма дорогой и тогда модный, также известно, что он купил себе бильярдный стол именно в эту квартиру за 300 флоринов. Но где он стоял – фантазия музейщиков. Вот об этом и повествовал аудиогид — то ли здесь спальня, то ли бильярдная.

Вид из окна квартиры Моцарта в Вене.
Вид из окна квартиры Моцарта в Вене.

Я подумал, что самым аутентичным здесь должен быть как раз вид из окон, уж он-то точно почти такой же. Может быть, даже и дома выглядит немного не так, но все-таки это те же самые дома, и вот этот угол дома на пересечении двух переулков и эта (или такая же) мостовая, это примерно то же, что каждый день видел из своих окон Моцарт. И даже внизу постоянно раздавался цокот копыт от проезжающих туристических фиакров. И этот звук был тоже такой же, который ежедневно слышал Моцарт, наверное, он ему даже мешал сочинять музыку. А, может быть, наоборот – помогал или он его просто не замечал. Об этом уже ни мы, ни музейщики никогда не узнаем, ясно одно – этот звук и этот вид из окон были уже тогда. Одно это уже стоило 11 евро, заплаченных за билет, а я ещё добросовестно наделал фотографий с видами из каждого окна моцартовской квартиры. Помню, в Праге, в музее альфонса Мухи, мы за 14 евро смотрели точно такие же копии бумажек и фотографий, которые можно посмотреть и в интернете, да ещё и дом был случайный, к которому Муха не имел никакого отношения. Так что здесь, в Вене было грех обижаться.

И всё равно до отлета оставалось еще довольно много времени, не сидеть же всё время в кафе, решили зайти куда не планировали: в Капуцинский монастырь, где оборудована усыпальница Габсбургов. Я не любитель экскурсий по кладбищам и рассматривания надгробий, даже если там лежат весьма известные люди; кладбище для меня исключительно место, где лежат родственники. В школьной безусой юности любил ходить на городское кладбище с девушками под вечер, это была чистой воды демонстрация удали молодецкой, распускание перьев: "Неужели ты боишься? Ты прямо вся дрожишь... Не бойся, я с тобой, дай-ка я тебя обниму, ну, прижмись же покрепче...". Кроме того, на кладбище к вечеру народу уже не было, а лавочек было наоборот – очень много, идеальное место для романтических свиданий, когда тебе 16 или даже 17. Сколько доверчивых девиц там перецеловано, но дальше, правда, не заходило. Оставалось легкое чувство "нарушения границ", весьма важное в юности, и достигаемое так легко – без всякого, в сущности, риска. С тех пор к кладбищам у меня легкое ностальгическое отношения: "Девушка с распущенной косой мои губы трогала губами, аааа..." (кто-то еще помнит такую дворовую песню из советских 70-х?). Чувство это приятное, но не настолько, чтобы пытаясь его уловить в отзвуках памяти, специально прогуливаться по чужим иностранным склепам, где лежат незнакомые мне люди, да еще за 8 евро, все равно уже не поймаешь.

Мы увидели гигантские подвалы монастыря, плотно уставленные циклопических размеров гробами из бронзы или из чего не там – из чугуния? Некоторые были искусно изукрашены скульптурами и барельефами, другие попроще. Возле гробов таблички – кто в них лежит, я сломался на 3-4-й, жена продержалась дольше, она оказалась устойчивей к гробовой эстетике, ну, это, в принципе, была ее идея – зайти сюда, вот она и некоторое время демонстрировала неподдельный интерес. В целом же – ни уму, ни сердцу, наверное, чтоб вынести эту мысль, здесь и следовало побывать. Заметил еще, что возле гроба Сисси больше всего свидетельств пребывания поклонников – какие-то фотографии, цветочки, книги, открытки, иконки и повязанные бантики.

Радостно вылезли на прекрасное сентябрьское венское солнце и провели последние 40 минут в австрийской столице в уличном кафе за разглядыванием посетителей, прохожих и последней венской чашкой кофе. Сидючи в кафе, я задумался — сумели ли мы в этой беготне по достопримечательностям ухватить, почувствовать пресловутое "очарование Вены", о чем твердят все путеводители, фильмы и книги об этом городе, за те несколько дней, которые мы здесь провели? Ну, то есть, как я понимаю, это должно быть чувство теплой душевной приязни к городу, желание сюда вернуться, ходить по улицам, сидеть в кафе, есть-пить-курить-говорить, знакомиться с аборигенами, болтаться по музеям, да и просто ничего не делать, не иметь никакого плана, а просто бродить по неизвестным местам, удивляться и радоваться.

Выпив чашку неизменно прекрасного венского кофе и выкурив легкую сигарету – время на размышление, я ответил себе ясным "нет". Прага была и уютней и как-то... ближе сердцу человеческому, в ней бы хотелось еще и болтаться, и знакомиться с аборигенами, и просто сидеть-пить-курить-ничего не делать. Хоть я и чешского не знаю совсем, а по-немецки худо-бедно изъясняюсь, и, несмотря на то, что музеи в Праге скучные, а кофе обычный, с венским несравним. И не говоря уж о живых и теплых итальянских городах, которые очаровывают с первой минуты, затаскивают в себя с концами и не отпускают больше никогда, в которые можно ездить бесконечно и глупо улыбаться от счастья, сидя просто на ступеньках старинной церкви на римской улице (а не старинных там не бывает), и даже кафе не нужны. Я помню, что попав однажды на ночь глядя по нелепому случаю в Феррару (был нетрезв и проспал все нужные остановки), мне и в голову не пришло пойти в гостиницу, я стал шляться по городу, втискивался во все ночные тусовки, прихлебывал вина. Кстати, тусовки были на редкость целомудренными, например, ночью возле Феррарского собора группа молодых людей разговаривала, не поверите — об искусстве, что я понял по звучащим знакомым фамилиям, и при этом пили шампанское. И так я прошлялся почти до утра, а под утро завалился спать прямо на камнях возле ворот могучего замка герцогов д´ Эсте. К тому времени вокруг замка уже не было ни души, а камни были теплые, нагретые за день (время было – начало августа, я праздновал с товарищем день ВДВ в Венеции и в последующем воодушевлении проехал все эти остановки), я был в летней рубашке с коротким рукавом, положил голову на сумку и тут же заснул, лежа лопатками прямо на крупном булыжнике мостовой. Это была, конечно, глупость, но почему-то мне ужасно захотелось завалиться именно здесь, прям упираясь головой в подъемную средневековую решетку зАмковых ворот, а ногами вдоль дороги к выходу. Смысла в этом не было никакого, кроме переживания интенсивной радости существования, поскольку мне показалось, что вот там, под решеткой она будет гораздо гуще и интенсивнее. Так и оказалось. Надо сказать, что переживаниям такого рода сильно способствовало то, что я хорошо знал довольно-таки мрачную историю обитателей этого замка — герцогов д´ Эсте. В особенности по возрожденчески кровавую историю убийства любвеобильным герцогом Николло III своей юной жены Паризины, заподозренной в связи с его внебрачным сыном (сына тоже убил), описанную Байроном, Габриеле д´Аннунцио, да еще две оперы Доницетти и Пьетро Масканьи на ту же тему. Ну, то есть — я просто не мог там не лечь.

А совсем утром — чуть попозже, меня дернул за ногу какой-то интеллигентный сеньор и вежливо спросил — не нужна ли мне помощь и не вызвать ли полицию? Он, наверное, думал, что я труп, бомжи здесь в центре города под воротами обычно не лежат, только трупы. Да и одет я был не как бомж. Я проснулся, поблагодарил за заботу, и сказал что ничего не надо, особенно полиции. И пошел на свой поезд.

Вот я хочу сказать, что в Вене мне такая мысль не могла бы прийти в голову — завалиться спать на ступеньках перед Хофбургом – ни в пьяном, ни в трезвом виде. Хотя историю Габсбургов, особенно последних, я, кажется, знаю уже не хуже, чем герцогов д´ Эсте. Вообще Вена от итальянских городов отличается так же как венский шницель от флорентийского бифтекса, ежели кто хотя бы видели то и другое.

Вот венских музеев мне немного не хватило, ну, еще на один раз, я просто знаю где бы я еще хотел побывать, а города — уже достаточно. Можно сказать, что мне уже вполне осточертел этот прямолинейный и холодноватый имперский неуют и архитектурная предсказуемость и отчужденность города от человека. Как не странно, более теплыми и уютными были тусовочные для молодежи места на набережной этого рукава Дуная, что течет через город, хотя там немного и отдавало криминалом. Или даже не немного. Но, тем не менее — там было уютней, чем в центре города, в этой "имперской Вене", хоть, конечно, и красивой.

При этом я уверен, что этот уют, и это "очарование Вены", несомненно, есть, просто мы до него не дожили, не добрались, видимо, для этого нужно прожить здесь в спокойствии немного дольше, ведь не врут же на этот сет все эти книги и путеводители. Ну, ладно, путеводители еще могут врать, это такой жанр повышенной восторженности, но мне довелось прочитать и несколько исторических книжек, описывающих быт и привычки Вены в разные времена. В одной из них описывается демократизм венцев, несмотря на сословия, отсутствие чопорности в обращении, любовь к еде-питью и возможность это сделать за небольшие деньги во все, в сущности, обозримые времена, то есть, голодно здесь никогда не было. А откуда голод? Мягкий климат, хорошие почвы и урожаи. Это же способствовало и мягким нравам, неагрессивности венцев по сравнению с другими немцами, живущими севернее. В этой книге ("Повседневная жизни Вены во времена Моцарта и Шуберта" Марселя Бриона) пишется, что кучера столкнувшихся в городской толчее двух венских экипажей не кидались друг на друга бить морду и хлестать кнутами, а переругивались весело и дружелюбно, скорей, как друзья по несчастью. Что в Вене никогда не было пьянства, может быть, за исключением портовых кабаков, да и то там пьянствовали, в основном, иностранные матросы. А приходящий в кафе или пивную венец степенно выпивал несколько бокалов токайского, а в пивной пару кружек пива, но никогда не напивался вдрызг, в независимости опять же от сословия, ценя в алкоголе возможность поднять настроение зафиксировать его на радостной ноте. Крепкие напитки почти не употреблялись, в общественных местах даже не курили, по крайней мере массово. А знаменитую, навязшую в зубах и тысячекратно описанную на всех языках, "атмосферу венских кафе" создало негласное, родившееся спонтанно правило венского кафешного обихода: заказав в любом заведении чашку кофе, ты получаешь еще стакан воды и ворох свежих газет и можешь сидеть здесь хоть до закрытия, никто не попросит тебя выйти, и не будут настойчиво намекать о продолжении заказа, а только будут время от времени подливать воды в стакан. Эта нечеловеческая терпимость и демократизм венских хозяев кафе, видимо, и породила все эти бурные филососфские, литературные и художественные течения венского сецессиона. Думаю, как раз в этом и был секрет расцвета венских искусств и культур. Будь кофе подороже, и ежли б через 20 минут официант начинал нервно размахивать полотенцем — ничего бы и не родилось. Ни Гофмансталя, ни Фрейда, ни Троцкого. Интересно, а сейчас тоже не попросят, ежли будешь сидеть с одной чашкой целый день? Этого мы не успели проверить. Ну, газет сейчас никто не приносит, это уж точно. Газеты теперь у всех свои и в кармане. На сделанном в этом кафе прощальном панорамном снимке как раз видно, что никто не читает газет, но многие уткнулись в электронные приборы. На панорамном фото из кафе "Централь" запечатлелась стоящая в углу стойка с подшивками газет, но в зале никто их тоже не читал.

Я предполагаю, что черты этой Вены, очаровывавшей и жителей и внимательных путешественников в течении целых эпох, несомненно еще где-то здесь рассыпаны и заблудились-завалялись по закоулкам, но уже не даются беглому взгляду. Между тем, надо признать, что эта самая "особая аура", в нашей памяти и воображении невольно связывается именно с эпохой "финдесьекль" (конца века), как и в случае с нашим "Серебряным веком", и в той мере, в какой эти черты еще проступают сквозь быт, обиход и внешний вид "холодноватой Вены", в той мере культурный человек, начитавшийся разных книжек, и может почувствовать ауру и очарование этого города. Тут главное в увлекательном описании и литературно оформленных легендах, а эта эпоха как раз описана лучше всего. От времени Моцарта и принца Евгения Савойского уж точно мало что осталось, да и описано оно хуже, поэтому ту атмосферу города представить еще труднее. Вот и у нас не задались все эти "атмосферные медитации", чего уж говорить – не уловили. И, наверное, уже не уловим. Остается поверить описаниям, ведь на долгое венское житье нам уже не хватит ни времени жизни, ни досуга, да и желания тоже.

Владелица собак показывает историческую часть родного города своим питомцам
Владелица собак показывает историческую часть родного города своим питомцам

Уходя из кафе по пути к оставленным в гостинице чемоданам, мы увидели идущую навстречу старушечку, ой, нет, это определение не клеилось к очень ухоженной и весьма элегантно одетой пожилой женщине с двумя мелкими лохматыми собачонками разного цвета — черной и белой, породу я не разобрал, немного странная — помесь болонки с таксой. Допускаю, что эта порода была специально выведена для богатых старушек с целью неспешных прогулок по центру Вены. Вот эта сценка нам впервые за все пребывание показалась самой "атмосферной", характерно венской. Возможно, мы ошибаемся, и такие старушки со специально заведенными разноцветными нелепыми собачонками под цвет чулок и пальто могут оказаться и где-то в другом месте, но именно Вене они очень к лицу, здесь с ними можно спокойно гулять прямо по центру — никто не задавит и все будут умиляться на некотором расстоянии, а не когда уже наступил на скотину, Вена город все-таки немноголюдный. Это в Москве с такими собачками затопчут, пожалуй, и в Кельне затопчут, а в городах поменьше незачем с такими собачками и гулять – никто не оценит. Так что эта картинка нам показалась очень такой венской, прям как шницель и Тафельшптц.


12.07.21 Поездка в Коломну 31.12.20 Рывок на Пендык 04.07.20 Немецкий поход и как в нем выжить без пива и компаса 27.03.20 Ирландские очерки, заключительная часть. Скалы Мохер – декорации к Гарри Поттеру 10.02.20 Ирландские очерки. Великий картофельный голод и крепость короля Джона 30.12.19 Любовница Рафаэля 19.12.19 Ирландские очерки. Ирландский язык, полиглот Мэрфи и во что одеты дублинские женщины 05.12.19 Декан Свифт и дублинские пьяницы 25.11.19 Ирландские очерки. Архитектура, музыка и запах старых библиотек 17.11.19 Ирландские очерки. Путем Блума через пабы 11.11.19 Ирландские очерки. Литература, Гиннес и всепобеждающая хореография 22.08.19 Бык Маллиган, башня Мартелло и стрельба из пистолета в замкнутом помещении 26.12.18 Венские очерки. "Чувство Вены" 11.12.18 Венские очерки. Гламурная икона XIX века и трудоголик Франц 05.12.18 Венские очерки. Штрудель, Захер, Гофмансталь 15.10.18 Венские очерки. Самое русское из искусств 21.11.17 Пражские очерки 14.11.17 Пражские очерки 08.11.17 Пражские очерки 03.11.17 Пражские очерки